Ветер надежды
Шрифт:
Мартин осторожно достал из кармана чужой нож. В нем не было ничего особенного. Ничего, что отличало бы его от дешевых складных ножей, купленных в обычной лавке. Два лезвия, штопор и приспособление для чистки трубки. Мартин достал собственный нож и сравнил — они были одинаковы, за исключением того, что на чужом ноже были небрежно нацарапаны инициалы «М.Э.».
Мартин вдруг сел и стиснул нож в руке. Если он принадлежал Мервину, как он подозревал, то даже на первый взгляд такой нож не сочетается с хорошо отутюженными габардиновыми брюками и гвардейской бригадой. Скорее
Мартина наконец осенило. Человек, оставивший нож на борту «Черного лебедя», вовсе не выронил его случайно, а подбросил. И Мартин, по-донкихотски признав, что нож принадлежит ему, сыграл этому человеку на руку.
На секунду он замер, уставившись на нож. Теперь ясно, зачем была совершена кража. Преступнику вообще не нужны были деньги. У него была совершенно иная цель — опорочить Мартина! Чэпмен сразу потерял бы к нему доверие и прекратил бы всякие деловые отношения с ним. Но инициалы «М.Э.» на ноже? Если Чэпмен свяжет этот нож с Мервином (очевидно, так оно и было, если он, конечно, не поддразнивал свою дочь), тот, несомненно, будет отрицать, что нож принадлежит ему.
Мартин провел рукой по взлохмаченным волосам. Нет, это фантастично. Мервин, в конце концов, неплохой парень, иначе Бенита не потеряла бы из-за него голову! Впрочем, если взглянуть правде в глаза, придется признать, что женщины часто влюбляются в негодяев и подлецов. Но хотя Мартин чувствовал к Мервину Эрну растущую неприязнь, он не мог причислить его к разряду негодяев. Он всего лишь нормальный продукт любого яхт-клуба на побережье. Мервину явно не понравилось вторжение Мартина в порядок вещей, сложившийся на «Черном лебеде», главным образом потому, что Бенита радушно встретила Мартина в яхт-клубе.
— Если бы ты только знал, самоуверенный щенок, — почти простонал Мартин, — что она просто использует меня как наживку, чтобы расшевелить в тебе чувство с помощью испытанного средства — ревности.
Он услышал за дверью шаги Дейва. На миг у него возникло желание рассказать тому о ноже. Но нет, его поведение в этой истории было настолько дурацким, что лучше промолчать. И на приветствие компаньона: «Как дела, капитан?» — ответил коротко: «Прекрасно, просто прекрасно!» — но с таким преувеличенным жаром, что Дейв поднял брови и бросил на него, как он сам говорил, «умудренный взгляд», хотя и воздержался от замечаний.
— Я беру отпуск на неделю, чтобы участвовать в гонке, — сказал Дейв за ужином. — Старик Томпсон и его сын поработают за нас.
Впервые за долгие годы Мартин ел без всякого аппетита.
Но наутро он почувствовал, что снова «встал на ровный киль». О краже на яхте Чэпмена больше не было сказано ничего, и, когда он прибыл, чтобы забрать Бениту для очередной тренировки под парусом, все было спокойно. Они подплывали к мысу Херлстоун и решили перекусить. Как всегда, Бенита упомянула Мервина:
— Он звонил вчера вечером. Сказал, что усиленно занимается дома штурманским делом, поэтому вы не сможете всем навязывать свою волю.
— Он
— Нет, конечно. Но подразумевал именно это.
— Бенита, как долго вы знаете Мервина? — задумчиво спросил Мартин.
Услышав свое имя, она повернулась и взглянула на него, нахмурив брови:
— Около пяти месяцев. А что?
— Я просто подумал, что это не очень большой срок.
Над водой разнесся ее звонкий смех.
— Но это все-таки дольше, чем я знаю вас.
На сей раз нахмурился Мартин:
— Как это связано с нашим разговором?
— Очень даже связано. Я сейчас здесь, наедине с вами… — Она замолчала.
— Ну, вы всегда можете прыгнуть за борт и поискать дерево, если вам что-то не понравится, — усмехнулся Мартин.
— Ладно, сдаюсь. — Глаза у Бениты засверкали. — Что вы хотите узнать о Мервине? Все равно я люблю разговаривать о нем. Так что валяйте, спрашивайте!
Мартин закурил трубку, и это дало ему время собраться с мыслями.
— Просто я подумал, встречались ли вы с его семьей, знаете ли его друзей, ладите ли с ними? Понимаете, — закончил он смущенно, — здесь вы как будто дома, а мне интересно узнать и другую сторону вашей жизни.
Она разглядывала его, склонив голову набок.
— М-м-м, боюсь, я разочарую вас. Моя жизнь ужасно скучная. Если не считать Мервина, вот сейчас в ней происходит нечто по-настоящему яркое. Кажется, я все время ждала…
— Ждали? — В голосе Мартина прозвучало удивление.
— Ждала того, что проведу каникулы с папой. Или что он приедет ко мне — а он приезжал не часто. Потом ждала, когда закончу школу и мне разрешат стать взрослой. А теперь жду, когда в моей жизни появится настоящий мужчина.
— Понимаю, — ответил Мартин, хотя и сомневался в том, что это так.
— Я вернулась домой навсегда на Рождество. У всех были мамы, сестры, в общем — семьи. У меня же только папа. И именно в то время он был ужасно занят какой-то новой сделкой. Конечно, я ходила на приемы, на вечера и хорошо проводила время, по крайней мере вначале. Потом это стало приедаться. Скучно и пусто. Мне нравится чем-нибудь заниматься, хотя бы стряпать. На приемах я встречалась с одними и теми же людьми, и никто из них не стал моим другом. Настоящие мои друзья, которых я приобрела в школе, разлетелись во все концы света. Но потом появился Мервин, мы подошли друг другу, и у меня началась настоящая жизнь.
Мартин почувствовал, что вступает на зыбкую почву, однако уже не мог остановиться.
— А у него какая семья? Есть ли у него друзья?
— О, у Мервина нет семьи. У него дела еще хуже, чем у меня, — он круглый сирота. Когда его родители возвращались во время войны из Сингапура, их пароход был торпедирован. Мервин был тогда совсем маленьким. Родители оставили ему огромное состояние. А что касается его друзей… Говоря по правде, военные мне не очень нравятся. Слава Богу, Мервин не похож на них. Он, правда, индивидуалист, именно поэтому мне кажется, что я должна ему простить страсть к яхтам. Это, по крайней мере, отличает его от остальных.