Ветер надежды
Шрифт:
***
Павла сидела в машине и ждала возвращения Терновского из муниципалитета. Часть бумаг была подписана еще вчера, но бюрократические зигзаги лишь только приблизились к концу. Время уже приближалось к обеду, но Терновского все не было. С противоположной стороны улицы, где какой-то шофер копался под капотом сломавшейся машины, раздавались встревоженные голоса.
– - Максимушка, ну что там?
– - Все, вашество! Приехали! Гм... Без буксира мы до порта точно не доедем.
– - Да, не знаю я, Максим! Одни богохульства на язык лезут! Господи, прости меня грешную. Что же за страна-то такая, где все ломается и рушится! Прости меня Богородица, за гнев...
В этот момент в хор раздраженных голосов влилось обмирающее от ужаса юное сопрано, резко повысившее напряжение своими эмоциями.
– - Матушка Мария! Матушка Мария! Полчаса уже прошли, а машины-то все нету! Опоздаем мы теперь! Что же делать-то? Господи, помоги! Что же нам делать!
– - Сестра Александра! Ну ка тихо мне! Что это вы кричите как оглашенная?! Нечего стенать! Тут вам не похороны. И вот что, мон шер Саша. Может быть, Франции и не хватает духа христианского смирения, но с такси и частными авто здесь всегда все просто. Вон видите того молодого бездельника? Мигом притащите его сюда ко мне?
– - Все сделаю, матушка Мария! Сейчас призову его.
Слышавшая всю эту дискуссию Павла, даже не успела толком понять, что 'бездельником' обозвали собственно ее, как подлетевшая молодая монахиня бойко и непонятно затараторила по-французски. И хотя уже попривыкшие к эмигрантскому говору коренные парижане, моментально поставили бы девице диагноз - 'рюси', но Павла понимала эту странную соотечественницу едва-едва с пятого на десятое.
– - ...Мсье! Пардон муа...
– - Мисс! Ай эм американ. Вот ду ю вонт, мисс?! Сору. Бат ай'м донт андестэнд ю!
– - Молодой человек!
Бесцеремонный окрик с другой стороны улицы Павла проигнорировала. А ее ответ по-английски немного сбил с толку неумелую переговорщицу и та, неуверенно стала путаться в британских артиклях и временах.
– - Сэр. Плиз... Ви ниид ё хэлп... Аоэ каа из дестройд. Ви ниид ё каа, фо...
В этот момент из-за спины раздалась властная фраза, сказанная на чистейшем русском.
– - Саша, прекращай метать бисер перед этим хлыщом! Я сама с ним поговорю! Молодой человек! Ну ка немедленно подойдите ко мне!
'Это еще что за нахалка?! Хлыщом она меня обзывает, понимаете ли. А еще 'пропагандисты опиума для народа', называется. Совсем обнаглели! А не пошли бы они все, своими эмигрантскими тропами до городу Парижу. И чтоб обязательно по пути с концертами...'.
И Павла в очередной раз, игнорируя эту бесцеремонность пожилой церковницы, повернулась ко второй монахине спиной, и коротко отрезала своей молодой собеседнице.
– -
Вопреки расхожему штампу о величавости поступи монахинь, разгневанная женщина преодолела разделявшие их тридцать метром стремительным шагом, и шлепнула Павлу четками по руке.
– - Молодой человек!!! Сколько можно вас звать?!
– - Мэм? Айм сорри... Бат...
– - Сестра Александра, живо идите к машине, и заткните свои нежные уши!
Когда юная монахиня, очумело оглядываясь, отошла к месту бескровной аварии, ее наставница с негодованием продолжила. От ее яростного взгляда и эмоционального напора, исказившего красивое русское лицо монахини, у Павлы невольно запылали уши.
– - Вот уж никогда бы не подумала, что где-нибудь еще водятся подобные нахалы! Когда я вас окликнула по-русски, вы вздрогнули, и отлично все поняли! И поняли, что этот окрик касается именно вас! И не смейте тут глухонемым прикидываться!
'Упс! Вот такой подляны я точно не ждала. Чего теперь делать то? Сказать ей, что я не знаю русского? Так для нее это станет прямым признанием моей развед миссии. Кто их этим монахинь знает. Может, она завтра будущего фашиста генерала Краснова исповедовать станет! Мдя-я...'.
– - Да-да! И не надо делать такое умильно наивное лицо. Если вы тут шпионите на Советы, то это вовсе не повод вести себя по-хамски, и отказывать в помощи слабым женщинам! Да еще и служительницам Божьим! Тем более, что помощи той от вас и нужно-то всего на пару минут...
'Мама, Миха... Спокойно, Паша, спокойно! Может, еще обойдется. Кстати у меня там по легенде есть некоторое знание русского, так что нужно как-то выкручиваться. Гм. Сейчас я выдам... Эгхе-эгхе!'.
– - Простите...э-э, сударыня... Гм... но я не очень хорошо говорю по-русски... поэтому не сразу понял, что вы зовете именно меня... Я тут совсем никого не знаю, чтобы меня звали... подобным образом. И мне... э-э... нужно спешить, поэтому...
– - Вы совсем изоврались, мон шер. Думаю, вы обычный красный шпион. А сейчас вы просто валяете дурака. Но мне нет никакого дела до вашей грязной работы. Выдавать вас я никому не стану! Просто помогите нам доехать до причала, и можете себе идти хоть на все четыре стороны. И обязательно передайте вашим наставникам, что они вас отвратительно учили. Любой русский человек, поживший лет десять за кордоном, моментально узнает похожий акцент.
'Это ж провал. Это же все! Ах как стыдно. Еще пара минут этой беседы, она кликнет полицию, и трындец... Чтоб этих княгинь с графинями и их кавалеров всех вместе из песка снежную бабу заставили вылепить! И что же делать мне теперь? Грохнуть ее тут, чтоб молчала? Угу. Прямо на людной улице. Заодно с шофером, юной монашкой, вон тем бакалейщиком и тетками в окнах... Ну, мать же в детсадище! Ну почему их телега именно на этой улице сломалась!'.