Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
Шрифт:
Уходя, она аккуратно положила ключ на место, прикрыла ковриком, проверила – без ножниц не открывается.
На следующий день в офисе Софья с любопытством приглядывалась к каждому встречному. Многие сотрудники были женаты, впрочем, кто сказал, что они не могут иметь любовницу? И как теперь поступить, показывать открытку всем по очереди, стоять с ней перед проходной под видом сбора взносов на день рождения какому-нибудь заму или подсовывать в столовой вместо меню? Долго думать не пришлось. Едва она пришла на рабочее место, как вспомнила, что на сегодня как раз назначен командообразующий тренинг. Отличная возможность, наверняка придут многие сотрудники.
Народ
Приглашенный консультант, бойкая девушка с короткой стрижкой и ярким макияжем, долго и бодро щебетала о пользе и смысле командообразующих мероприятий. Софья еще со школы, если не с детских утренников, ненавидела дурацкие коллективные игры, от хоровода вокруг елки до зарницы, и по той же причине плохо переносила свадьбы, юбилеи и прочие массовые развлечения с участием тамады. Она не находила в них ровным счетом ничего, кроме натужного, показного веселья и дурного пьяного угара. В другой раз она бы молча развернулась и ушла, пусть ее хоть на кусочки режут, но сейчас с нетерпением ждала начала тренинга и подходящего момента. Первый же этап оказался ей на руку. После того как их разбили на команды, каждой группе вручили большой лист бумаги, установленный на мольберте, краски, фломастеры, блестки, которые прилипали куда угодно, только не к бумаге, и велели изобразить коллективную картину. Игра называлась «Развитие коллективного творчества». Само словосочетание «коллективное творчество» казалось Софье таким же диким и нелепым, как коллективное ковыряние в носу. Однако сотрудники взялись за дело с неожиданным энтузиазмом. Фанис принялся обводить лист по контуру, выводя неровную рамку, незнакомая толстая потная тетка наклонилась и с кряхтеньем рисовала в уголке уродливую розочку. Софья терпеливо ждала в сторонке.
Готовая картина напоминала творчество пациентов городской психбольницы, она однажды видела такие на выставке. Было в ней что-то жуткое, отчего мороз продирал по коже. Мрачная тревожность сочеталась с фантастической аляповатостью. Прямо сказать, повесить такое не то что в офисе – в офисном туалете – не каждый бы решился.
На следующем этапе тренинга участники каждой команды должны были по очереди выразить комплимент картине своих соперников. Софья, недолго думая, достала свою открытку и приклеила прямо в центре картины. Потная тетка возмутилась, что этот листок портит весь вид, и к тому же разрешается использовать только материалы, выданные консультантом. Но милая девушка-организатор возразила, что каждый должен приложить свою руку к картине, и если Софья хочет сделать это именно так, то пусть так оно и будет, в конце концов, это же творческое самовыражение.
Участники команд расселись по креслам. Консультантша выставила картину на всеобщее обозрение и вызвала первого участника. Софья замерла на кончике кресла, краем уха услышала, как тихонько хлопнула дверь, обернулась –
Первым вышел Пчелкин.
– Я быстренько скажу и пойду, ладно? – спросил он у девушки. – Работы невпроворот.
«И вы тут еще со своим тренингом», – можно было прочитать на его красной физиономии продолжение фразы.
– Хорошо, начинайте. – Девушка улыбнулась ему радужно и приветливо, словно угощала чаем любимого родственника.
Тимофей уставился на картину и замер, разглядывая ее с таким любопытством, будто там показывали блокбастер. Девушка с намеком кашлянула, тогда он очнулся и произнес:
– Я очень люблю свою жену Леночку. Как встретил ее, с тех пор не только не изменял, даже порнуху в Интернете не смотрю.
У девушки-консультанта глаза стали как у рыбы-телескопа. По рядам прошел шепоток.
– А картина отличная. Вот эта розочка удалась, что-то в ней есть… цепляет. Ну, я пошел?
Консультантша молча кивнула. Шалтай-Болтай пересел поближе.
Следующим вышел начальник одного из производственных отделов, Софья совершенно забыла, как его зовут. Уставился на открытку, почесал в затылке и сказал с видом прилежного ученика, отвечающего на вопрос учителя:
– Лялечка – восхитительные ноги, Тонечка – самые мягкие на свете сиськи, и Маша, у нее потрясающая попка. Мечтаю поближе познакомиться с Ниночкой и ее прелестными округлостями, но что-то она пока не отвечает взаимностью. Мне, знаете ли, нужно разнообразие. Жену, конечно, люблю тоже.
Что он сказал по поводу картины, никто уже не расслышал. Софья хихикнула и отметила про себя: «Не он». Зал заполнил гул голосов.
– Тише, пожалуйста! – Консультантша захлопала в ладоши.
Похоже, она понятия не имела, что делать, поэтому решила вести тренинг дальше по заданной программе. Софья сидела между Юрой Сухановым и Лилечкой. Она до сих пор чувствовала себя немного виноватой перед Юрой после истории с галстуком и решила хотя бы временно оградить его от тумбочкообразной поклонницы. Когда Суханов все с тем же невозмутимым видом вышел вперед, несмотря на шипение из рядов: «Надо прекратить это безобразие», Лилечка напряглась так, что от нее можно было заряжать батарейки. Юра посмотрел на картину и сразу же сказал:
– Мне нравится мой сосед по даче, Максим, – и продолжил, обращаясь к притихшему в одно мгновение залу: – Картина неплохая, я думаю, когда несколько человек делают каждый свой вклад, лучше просто и не могло получиться.
«Тактичный, как всегда», – подумала Софья и только потом, когда по залу промчалась физически ощутимая волна любопытства, смешанного с отвращением, до нее дошло, что он имел в виду насчет Максима.
Тут же поднялась Лилечка, бледная, с дрожащими руками, она выскочила вперед еще до того, как Юра сел на место. Краем глаза Софья заметила, как Альберт Фарисеевич, сидевший сзади, придержал ее за плечо, пытаясь остановить, но она рванула вперед, словно бы и не заметив этого.
– Не слушайте его, он пошутил. У него такое чувство юмора, не все понимают. – Она перекрикивала поднявшийся гул, консультантша хлопала в ладоши, Шалтай-Болтай подался вперед, встал и хотел что-то сказать, но его никто не слушал.
Тут взгляд Лилечки уперся в открытку в центре картины. Она замерла, и тут же из глаз ее потекли слезы.
– Я люблю Юрочку Суханова. Я жить без него не могу.
С переднего ряда зашикали, зал стремительно заполнила тишина, Юра покраснел, но сидел все такой же прямой и с каменным лицом.