Ветер с моря
Шрифт:
— О нет, моя дорогая, на этот раз вы от меня не убежите.
Изабелла стала бороться с ним, а он пытался оттащить ее от двери. Рори, маленький и храбрый, примчался ей на помощь и вцепился зубами в элегантно обутую ногу, и, получив пинок, отлетел, жалобно скуля, в другой конец комнаты.
Изабелла поняла, что совершила ошибку, сопротивляясь ему: от этого он только больше распалялся. Люсьен полунес, полутащил ее по комнате. Изабелла закричала, но слуги были далеко, и сквозь толстые стены ничего не было слышно. Люсьен грубо бросил ее на софу и опустился рядом. Столько месяцев он мечтал об
Изабелла сопротивлялась изо всех сил, но, несмотря на хрупкое с виду телосложение, он был гораздо сильнее, чем она. Люсьен придавил ее всем своим телом, и одна рука уже рванула тонкий шелк платья у ворота. Его пальцы сомкнулись на ее груди. Изабелла закричала от боли и страха, глядя в его горячие карие глаза, но потом его рот закрыл ее губы с сокрушительной силой. Он вдавил ее спину в изогнутый конец софы, и ужас охватил Изабеллу. Это не должно случиться с нею, не должно. В отчаянной попытке сбросить Люсьена, она, собрав последние силы, попыталась оттолкнуть его коленом, но он еще больше навалился на нее. Руки Люсьена ощупывали ее, Изабелла открыла рот, чтобы снова закричать, но крик застыл у нее в горле, так как холодный язвительный голос прорвался до ее сознания сквозь страх и отчаяние.
— Могу я спросить, что здесь происходит?
Это не могло быть правдой, и все же это случилось. Роберт стоял в дверях, все еще держа хлыст в руке. Постороннему наблюдателю это показалось бы любовными объятиями расположившейся на софе парочки. Изабелла со страхом подумала, что Роберт, наверное, так и решил. Но в тот момент она испытывала лишь несказанное облегчение.
— Слава Богу, ты здесь, слава Богу! — все, что она могла вымолвить, пока Люсьен медленно поднимался.
Роберт, казалось, не обратил на жену внимания.
— Какого черта вы здесь делаете, месье де Вож?
Он еще владел своим голосом, но Изабелла, которая хорошо знала мужа, поняла, какая большая ярость бушует в нем сейчас.
— Думаю, и так понятно, — сказал Люсьен, вновь обретая свое остроумие и нахальство, — и это было весьма приятно. Как жаль, что вы приехали так быстро, лорд. Еще бы несколько минут, и все было бы кончено.
Его наглость ему дорого стоила. Роберт поднял хлыст и дважды ударил молодого человека по лицу с такой силой, что тот чуть не упал в камин.
— Вон отсюда, — сказал Роберт, — убирайся, пока я не прибил тебя.
Люсьен пришел в себя. Кровь текла по его щеке.
— Ты дурак, слепой дурак, — прошептал он. — Ты что, не знаешь свою собственную жену? Расскажи ему, Изабелла, расскажи про лачугу на болотах, расскажи обо всех возможностях, что нам представлялись прошлым летом… — Роберт угрожающе двинулся к нему, но Люсьен продолжал, злобно повышая голос: — Ты бы хотел уничтожить меня, не правда ли? Как ты уничтожил того, другого, однажды ночью, и теперь не можешь забыть. И девочка, погибшая страшной смертью, крича в агонии, а ты, с твоей неуклюжестью, не смог ее спасти… все это тебе доставляет неприятные моменты, а?
Роберт пристально смотрел на Люсьена. Как он мог узнать? Как еще он мог узнать, если бы Изабелла не сказала ему? Внезапно Робертом овладела слепая
— Видит Бог, я убью тебя за это, — проговорил Люсьен разбитыми губами. — Клянусь, убью.
— Не сомневаюсь, что попытаешься, — сказал Роберт с неожиданно ледяным спокойствием. — Когда и как тебе угодно. Чем скорее, тем лучше. А теперь — иди, убирайся!
Изабелла забилась в уголок софы. Она нашла здесь шаль, которую днем набрасывала на плечи, и прикрыла разорванное платье.
Рори, несчастный и дрожащий, приполз к ее ногам, все еще поскуливая.
Дверь захлопнулась за Люсьеном, и она умоляюще посмотрела на Роберта.
— Я не приглашала его сюда, Роберт, ты должен мне поверить. Он приехал и не хотел уходить… а потом… а потом… — Слова повисли в воздухе. С каменным лицом Роберт смотрел на Изабеллу. Она, все еще надеясь на понимание, продолжала, путаясь в словах: — Я не знаю, как он узнал о… о том, что случилось с тобой той ночью… не знаю… — рыдание перехватило ей горло.
Роберт смотрел на жену сверху вниз в смятении чувств, где переплелись любовь, гнев и отчаяние. Его любовь к этой девушке была всепоглощающей. Он никогда не позволял себе сомневаться. Все сплетни, намеки, ядовитое анонимное письмо, которое он отбросил, расценив его, всего лишь, как проявление злобной ревности. Он был уверен, что когда-нибудь она сама расскажет ему все, и они посмеются вместе. В последние недели он считал себя невообразимо счастливым человеком, удивительно довольным жизнью, и теперь это — последнее предательство — самый мучительный и болезненный момент в его жизни, о котором она узнала, заставив рассказать его, ослабевшего от жара и боли. И она все выболтала этому лживому изменнику французу — как они наверное, веселились, находя чрезвычайно забавным, что взрослого, зрелого человека может мучить какой-то эпизод его прошлого.
Он безмерно любил ее и доверял ей, все еще любил… Но она предала его, не только как человека, но и в его тайной работе, которую он скрывал от всех. До чего же надо дойти, чтобы рассказать такую историю и испытывать при этом удовольствие? Он не мог больше оставаться здесь и выслушивать ложь и оправдания.
— Я возвращаюсь в Лондон, — резко сказал Роберт. — Тебе лучше вернуться завтра. Я пришлю Яна с каретой для тебя.
— Но, Роберт, пожалуйста, пожалуйста, ты должен выслушать меня.
— Не сейчас, может быть, потом.
— Что ты собираешься делать?
Он пожал плечами.
— То, что я должен сделать. Твой любовник, конечно, пришлет мне вызов.
— Он не мой любовник, — яростно возразила она.
— Он, кажется, думает иначе, — сухо ответил Роберт.
— Но ты не должен. Он убьет тебя.
— Я сделаю все, чтобы убить его первым.
И вдруг Роберт вспомнил садик, пахнущий травами, и самого себя, говорящего бабушке: «Если у нее появится любовник, я наверное, убью его». И вот этот отвратительный момент настал.