Ветер с севера

Щепетнов Евгений Владимирович

Нед как-то сразу успокоился, и стал прислушиваться к тому, что ему говорит хозяйка дома.

Как ни странно, за эти считанные часы Седора сильно преобразилась. Откуда-то на ней появилось красивое платье, облегающее стройную фигуру с длинными ногами и полной, вызывающе торчащей вперед грудью. Она подвела глаза, подкрасила щеки, сделала прическу – Нед не разбирался в прическах, но ей очень шло то, что она соорудила у себя на голове.

Нед усмехнулся про себя – когда он был рабом, максимум, что видел от хозяйки дома – брезгливую жалость, как к шелудивой, больной собаке. И жалко, и прикасаться противно – вдруг заразишься! А тут «собака» вдруг превратилась в желанный, вожделенный объект, лучше которого нет на свете.

«А что я хотел? Тогда я был никто, грязь под ногами. А теперь она

вдруг вываливает мне всю свою жизнь, рассказывает о таких вещах, о которых говорят только с совсем близкими людьми. Зачем? Да затем, что теперь от меня зависит ее жизнь. Она женщина, и прекрасно понимает, что получить защиту, спокойствие, достаток может лишь одним способом – заполучив меня в свою постель. Или, если быть точным, забраться в мою постель. Смешно…возможно она считает меня ТЕМ Недом, который легко повелся бы на ее уловки… Чувствуется, как она – и хочет меня, и боится, и опасается за что-то. За что? Да вдруг мне втемяшится в голову, и я прикажу ардам выкинуть ее на улицу. Мол – езжай к своим родителям, теперь ты мне не нужна! То-то она все время давит на то, что мы с ней похожи, что она была такой же рабыней, как и я, что мы – она и я – должны понять друг друга. Ах, Седора, Седора…привираешь ты. Конечно, я не знал всех подробностей твоей жизни до брака, интимных подробностей твоей жизни с Бранком, но то, как ты бегала к любовнику за спиной Бранка, как обманывала его – это я знаю. Про то, что тебя он бил – все знают. Так ведь Бранк всех бил. Что жадный – и это все знают. Вываливаешь ты мне свою жизнь для того, чтобы я принял тебя как свою, пожалел…утешил. Полюбил. Нет, девочка. Не выйдет. Может с тем Недом бы и вышло, но с этим не выйдет. Впрочем – ничего плохого ты не делаешь. Ты просто пытаешься выжить. И мне действительно тебя жалко. Хмм…хорошо работает, ага. Трудится, завоевывая мужчину. Молодец…вон как умело вздохнула, чуть сиськами мне нос не сломала. Хорошие сиськи. Похуже, чем у Амелы, и тем более Санды,но…неплохие. Оружие женщины! Смертельное оружие! Сиськи – наголо! В атаку! Руби его! Коли! Души! Попался?!»

Неду стало так смешно, что он, прикрывшись рукой, легонько захихикал.

Седора обиженно посмотрела, и остановила свой душещипательный рассказ – в нем ничего не было смешного, она как раз рассказывала о том случае, когда Бранк высек ее плеткой до крови.

Нед смущенно покачал головой:

– Извини. Это я своим мыслям. Сочувствую тебе. Только знаешь что, давай о чем-нибудь другом, а? Ну его к демонам, этого Бранка. Что-нибудь веселое в твоей жизни здесь было? И вообще – как тут село жило в этот год, что меня не было?

– Веселое? – смешалась Седора, не зная, что сказать – не знаю…не было ничего такого веселого, не помню. Молодежь ходила к мосту на гулянки, как обычно. Девчонка рыбака Сирда понесла – долго не сознавалась, потом сказала, что от сына Жарата. Дура – нет бы к знахарке сходить, да снадобье взять от беременности. Купец пьяным нажрался – недавно приезжал. Лез девок щупать – хотели его побить, да не смогли. Парни на него, а он пьяный-пьяный, как-то уворачивается и не дает себя стукнуть. Все обозлились, а потом смеялись. И он смеялся. Вроде пьяный – как не смогли его отлупить пятеро здоровенных парней? Их потом дразнили все. Мол – пьяного не смогли заломать!

– Ну-ка, ну-ка…отсюда поподробнее – что за купец? Откуда взялся? Чем торговал? И как не смогли его побить – он что, так ловко уворачивался? А он – почему не побил их? Что он тут делал? О чем спрашивал?

– Хмм…честно говоря – я в растерянности – пролепетала Седора, теребя расписной ворот своего платья – купец, как купец. Мужчина, лет тридцать, тридцать пять…интересный такой, не очень высокий, безусый, безбородый. Глазами так и стреляет, так и стреляет…всех девок…и не девок рассмотрел (женщина слегка порозовела, а глаза ее затуманились). Торговал всякой всячиной – иголками, тазами, котлами, еще какой-то ерундой, нужной для дома. Но Бранк тут уже всем привез что нужно, в лавке все есть, так что он почти ничего и не продал. Напился, и ходил, шатался, в трактире сидел еще. О чем спрашивал? Не знаю…хммм…про ардов спрашивал вроде – давно ли их тут видали. Ну ему и сказали – что последний ард, который тут был – это ты, и то сбежал

отсюда год назад. И что тебя давно тут не видали. Потом он ущипнул Несону, а ее парень собрал друзей и пошли бить купца. Из трактира вывели – ну и…я видала, да. Забавно было – Седора зихихикала и отсмеявшись, вытерла глаза чистым платком, стараясь не смазать боевую раскраску – Хестор купца в лицо бьет, и мимо, а тот спотыкается, и рраз! – головой в живот парню. Хестор и падает – еле отдышался потом. Его брат пнуть купца хотел – а купец случайно как-то поймал ногу, дернул – сам едва не упал! – а брат Хестора полетел, перевернулся в воздухе, об стену трактира и шибанулся. Тоже – еле откачали. Ну а другие не знаю как – гляжу – все лежат. А купец так смотрит на них и качает головой – вроде говорит – и как получилось?! А потом уехал. Да он был за день или два до вас. Ага – день-два, где-то так. Из Шусарда приехал. Как парни-то хотели его побить – он в этот же день и уехал. Забавный купец такой, приятный…смешно с парнями вышло – Седора опять захихикала, и в этот раз все-таки слегка размазала раскраску глаз, тут же встала и пошла за зеркалом – исправлять огрехи в красоте.

Нед задумчиво отхлебнул из высокой глиняной кружки…

«Вот так. Они уже здесь. Что это было? Ошибка? Случайно выдал себя? А может шатрий, или даже атрок показал, что они знают обо мне? Как они могли так быстро узнать? Впрочем – почему и нет? Мы же нашумели сразу, после выхода из столицы. Когда банду разбойников вырезали. Информация дошла до Великого Атрока, ну и…сложилась мозаика. Узнать, откуда я родом – несложно. То есть – откуда я пришел в Корпус. Возможно, что в Шусарде у них есть свои люди. Пустить почтового голубя – вот тебе и купец, сильно пьяный, разбрасывающий толпу парней.

Интересно – у Великого Атрока, значит, есть свои люди в других городах? По крайней мере крупных. А почему и нет? Почему им не иметь что-то вроде испаса в Шусарде. Некую такую группу. Полезное дело. Да, скорее всего – это знак мне – „Мы идем!“ Вычислили, скоты…но этого и следовало ожидать. Она совсем не глупа, эта Великий Атрок, скорее даже – очень умна. В отца. Интересно – как там поживает Имар? Соскучился по деду. С ним было интересно поговорить. Мудрый старик. Но дочь его умна, но не мудра. Зачем эти жесты, демонстрации – мы идем, бла-бла-бла! Уьили, да и все. Правильно Юрагор говорил – Ширдуан совсем выродились. Жалкое подобие настоящих Ширдуан»

– Конор, народ собрали! – небольшая крепенькая женщина – для ардов небольшая, а по замарским меркам высокая – ввалилась в гостиную и шумно перевела дух, позванивая кольчугой и многочисленными фигурками зверей и рыб, вплетенными в волосы, спускающиеся до плеч.

Вообще-то женщины ардов, в отличие от мужчин, стриглись довольно коротко, но находились любительницы длинных стрижек – в длинные волосы было удобно вплетать разные амулетики и просто украшения. Получалось что-то вроде того, как носят амулеты сородичи Васабы – чернокожее племя воинов. Он тоже щеголял такими украшениями, вырезанными из кости или отлитыми из серебра.

– Иду – кивнул Нед, и взяв со скамьи две меча – Правый и Левый – засунул их за пояс. Одернул легкую, невесомую кольчугу из тамила, изделие древних мастеров, и зашагал к двери, следом за воительницей ардов. Через секунду из спальни вылетела Седора, и с криком: «Я с вами…с тобой!» – побежала следом.

На площади собралось несколько сотен селян. Они тихо переговаривались и поглядывали на ардов, стоящих рядом с Бордонаром и Васабой, забравшимися на высокое крыльцо трактира, украшенное веселенькой сине-красной раскраской в виде морского простора и высовывающихся их него красных щупалец неведомого чудовища.

Этот рисунок видимо должен был олицетворять собой загребущие руки трактирщика, как чудовище высасывающего из карманов односельчан все заработанные деньги.

Похоже было, что трактир процветал – здание отделано новыми досками, выкрашено в бежевый цвет, а над входом висела новая вывеска, явно повешенная совсем недавно. На ней был нарисован сам трактирщик – толстопузый мужчина лет сорока пяти, салютующий поднятой пивной кружкой. На рисунке он улыбался, но улыбку художник изобразил такой, будто этот бородач злобно щерится и целится пивной кружкой разбить голову случайному прохожему.