Ветер с севера

Стрельна Саша

Раздались шаги, и в кухню вошла Ана:

— Ты уже здесь? Хорошо. Надо почистить овощи для жаркого. Берись.

Куиниэ вздохнула и, взяв грубую плошку, полную различных кореньев и лука, уселась на высокий табурет у добротного деревянного стола.

— Анайриэль, скажи, мне кажется, или ты на самом деле из лесных эльфов, а не местная?

Та усмехнулась:

— Все верно. Много лет назад, как и ты, я была похищена из родного дома. Эрик возжелал меня и сделал своей наложницей… Он думал, что это так просто сойдет ему с рук! — подмигнув Куиниэ, Ана воинственно взмахнула

половником. — Мы женаты уже не первую сотню лет, дорогуша. Я родила трех сыновей ему и одну дочурку себе. Слава Духу леса и снежному Духу, все живы.

— Ты поклоняешься теперь и Духу снегов?

— Да. А какая, в сущности, разница? Оба защитники эльфов. Оба хранят мать нашу природу.

— А… Тир?

— По-моему, она верит только в себя…

— Анайриэль … Что значит, быть обреченным на могилу?

Ана метнула на Куиниэ испытующий взгляд.

— Не дай тебе Дух лесной узнать это на собственном опыте. Это слишком жестоко для наших, лесных, традиций.

— Но что это такое?

— А вот представь себе, что ты только что родила… Носила свое дитя под сердцем и в муках выпустила в мир… А мужу твоему, или господину, ребенок показался слабым, или неугодным, или это просто была девочка, а не долгожданный сын…

— И что же? — почти шепотом спросила Куиниэ.

Ана передернула плечами и мрачно отрубила:

— Его здесь, в этих суровых северных краях, просто выкинут!

— Что?!

— То, что слышала! Так же поступают и с теми детьми, чьи родители бедны и не могут их прокормить. Новорожденного кладут в открытую могилу и оставляют на милость Духов. Господин, глава клана, может забрать себе самого сильного, остальные умрут от голода. Вот что значит с рождения быть обреченным на могилу…

— Но это же ужасно!

— Они так не считают. По крайней мере, мужчины. Пока отец не дал имя ребенку, тот даже разумным существом не считается — так, зверушка, которую и убить его не грех.

Только теперь Куиниэ до конца поняла, через какую пропасть пришлось шагнуть Тир, чтобы стать тем, кем она была теперь…Но углубиться в эти раздумья не получилось.

— Что-то ты размечталась! Работу за тебя никто не сделает, а с лентяйками у меня разговор короткий! — окрик Анайриэль вернул Куиниэ к реальности, и, тряхнув головой, чтобы прогнать непрошенные видения, она принялась за дело…

В обед ей вместе с другими молодыми эльфийками-пленницами пришлось прислуживать за столом, а после перемыть горы грязной посуды. Потом началась подготовка к ужину. И все повторилось. С той только разницей, что за ужином выпили много больше, чем за обедом, и Куиниэ с ужасом поняла, что могло ее ждать, если бы не запрет, наложенный Тир — одну из молоденьких рабынь в отместку за какие-то прегрешения изнасиловали прямо на полу в обеденном зале…

Зрелище было диким. Снежные эльфы (по крайней мере мужчины) и так казались Куиниэ похожими на зверей — растительность на лице и теле, у многих воинов куда более мощные, чем у их лесных собратьев фигуры и лица грубоватые, далекие от утонченной красоты. Да и нравы…

Едва глянув на творившееся в зале, Куиниэ на подгибающихся ногах убежала в кухню и там скорчилась

в уголке, обхватив голову руками. Далеко не сразу ей удалось справиться со страхом. После она уселась на табурет, положив перед собой острый нож, которым Ана разделывала мясо, и стала ждать.

Ее разбудил свет. Сердце прыгнуло, бешено заколотившись. Плохо соображая, что делает, она схватила со стола свое оружие и вскочила, выставив его перед собой. Светло-серые глаза Тир прищурились на сталь в руках Куиниэ. Медленная улыбка осветила ее строгое лицо:

— Положи, а то порежешься не ровен час.

Куиниэ нервно вздохнула, почти всхлипнула, и уронила нож.

— Что ты здесь делаешь, дуреха?

— Мне не сказали, где я должна спать, и я не знала, куда мне идти…

Тир секунду поразмыслила, склоняя голову к плечу, а потом позвала:

— Пойдем.

Она вновь привела Куиниэ в свою спальню, и вскоре обе эльфийки — снежная и лесная — забрались под одеяло.

— Ты трясешься, как заяц под кустом, — проворчала Тир.

Куиниэ дернула ухом и холодновато ответила:

— Я боюсь.

— Чего же?

— Сегодня после ужина…

— А… Ты видела.

— Это было жестоко.

— Да.

— Почему вы не остановили их?

— Есть вещи, против которых я бессильна. Я могу лишь проследить, чтобы этим женщинам не причинили серьезный вред… У тебя дома такого нет?

— О боже, конечно нет!

— А как же удовлетворяют похоть твои братья и их воины?

Куиниэ растерялась:

— Я никогда не думала об этом.

— Тогда не суди меня.

Повисло молчание, которое в конце концов прервала Куиниэ, а точнее, ее любопытство:

— Могу я спросить?

— Спроси, — в голосе Тир слышалась усмешка.

— Нет. Не буду.

— Тогда спи. Что бы ты хотела увидеть во сне?

— Дом… А вы?

— Ничего, — резко ответила Тир, и Куиниэ почувствовала, что ее словно оттолкнули.

Наутро снежная эльфийка отвела свою пленницу в небольшую комнатку рядом с кухней.

— Теперь спать будешь здесь. Тут тепло. Без привычки зимой тебе действительно будет тяжело, лесной цветочек.

Куиниэ как раз прибирала и обустраивала свое новое жилище, когда за стеной, обращенной к улице, зазвенела сталь. Она почти бегом бросилась вон и опять увидела на импровизированной арене Кэлибора, который на сей раз бился сразу с двумя противниками. Меч одного из них уже оставил кровавую отметину на его плече… Куиниэ отвернулась и, зажимая уши, чтобы не слышать звуки боя, ушла в дом. Почему-то ей было нестерпимо больно видеть эту кровь. На кухне уже возилась Ана:

— Что это ты мчишься, будто за тобой черти гонятся?

— Там… Там на дворе опять сражаются…

— Это происходит каждый день. С тех пор, как Кэлибор оправился от ран, Тир не упускает случая потренировать своих воинов. Поучить их противостоять лесным эльфам, узнать манеру боя, приемы.

— Но так они убьют его! Он уже сейчас ранен!

Ана внимательно глянула на стремительно расхаживающую по кухне Киуниэ:

— Не волнуйся так, глупышка. Это просто царапины. Сама увидишь, когда он придет ко мне за мазью.