Ветер с севера
Шрифт:
Катя выпорхнула в коридор на руки к Вадиму. — Катюша, я с улицы, холодный. — Ты? Холодный? Правда? — рассмеялась Катерина. — Прости, не думал, что ты рано проснёшься. Не успел, — Из под куртки достал букет, — Это тебе. С днем рождения, моя любимая! — Ох, Вадюша, чудо какое! В феврале! Тюльпаны! Это, знаешь, похоже на сказку "Двенадцать месяцев". — Аа, ну тогда я, значит, гонял зимой в Голландию, падчерицу по имени Ашот, — рассмеялся Вадим. — Ты уверена про Кронштадт? — спросил чуть позже, когда небо стало светлеть. — Да, я хочу туда с тобой. Смотри, сегодня ясно будет. — Летом там как-то уютнее, я думаю. Но раз ясно, то давай. Только тепло одеваемся. — Вадюш, а это нормально, что мы Бодровских в кафе позвали, а не домой? — Мне кажется, они только рады будут. Особенно Аллочка.
Пока
У подъезда стояло такси. — Вадюш, такси? — Да, не обсуждается.
Катя покорно села на заднее сидение. Вадим устроился рядом. Ветрову с его ростом, возможно, было бы удобнее впереди. Но это его сейчас совсем не волновало. Машина быстро вырулила с Васильевского острова на кольцевую, потом по дамбе. Вокруг был Финский залив. А Морской собор Кронштадта сиял куполом уже издалека.
Водитель высадил их рядом с собором. Катя потянула Вадима за руку. — Пойдём вокруг обойдём. А потом внутрь. Я пошлый раз не успела. — А когда бы была здесь прошлый раз? — Ровно перед тем, как ты меня спас. Тогда, знаешь, выход на причал был открыт. И мне сказали, что последним стоит корабль Северного флота. Из ремонта. Мне так хотелось, чтобы это был "Разящий". Я нафантазировала себе. — А на самом деле какой стоял? — "Соловецкий юнга". — Василий Дмитриевич Петкун командир. Кавторанг. Суровой дядька такой. — Мне говорили, что ты — строгий. — А я не строгий? Думаешь? — Вадим попробовал сделать суровое лицо. Но не выдержал. Рядом с Катей улыбка как-то сама появлялась.
Ветрову как бальзам на душу были Катины воспоминания. Значит, искала его. Надеялась на встречу. Ну, вот и намечтала. — Я тогда бежала по причалу. До самого конца. А потом испугалась. — Чего? — Что сейчас увижу тебя. И не буду знать, что сказать. Что окажусь рядом с тобой совсем маленькой. Что ты не будешь смотреть на меня, как на женщину. Только как на внучку адмирала. — Больше не боишься? Ты совершенно необыкновенная женщина. Моя. — Вадим снова целовал её. Упоительно нежно. Так, что все мысли из головы улетали.
Последнее, что Катя успела подумать: хорошо, что он не сказал "самая". Это значит, что он её ни с кем даже мысленно не сравнивает.
Глава 71
71.
Собор поражал мощью. Как громадный корабль. Внутри оказалось много естественного света. И окна, похожие на иллюминаторы. Мраморная мозаика пола. Чёрные доски с именами погибших русских моряков.
Катя сжала руку Вадима. Её в этом храме охватил одновременно восторг и ужас. За белизной парадной морской формы и блеском аксельбантов людям не видно тяжёлой и опасной службы в море. — Катюш, ты чего? — Вадим обнял её за плечи. — Твоя служба… Это очень опасно? — подняла она взгляд. — Я об этом не думаю. Это просто такая профессия и такая работа. И ты не думай. Каждому отмеряно свое.
Катя все никак не могла вспомнить, где она видела похожий храм. Конечно, таких, в византийском стиле, немало. Но этот, с канатами и якорями вокруг куполов, всё же что-то ей неуловимо напоминал.
Когда они вышли на Якорную площадь, Катя все продолжала приглядываться. Прищуривала то один глаз, то другой.
— Ты чего жмуришься? Солнце яркое? — Никак не пойму, что мне этот собор напоминает. — А ты в Стамбуле была когда-нибудь? — Была. Однажды. Мне лет пятнадцать было. А что? Ааааа… Подожди! Аль-София? Серьёзно? А ты был в Стамбуле? Или просто это знал? — Я просто знал. Нам про Морской собор и про Кронштадт ещё в Нахимовском рассказывали. И привозили сюда на практику. В соборе тогда был Военно-морской музей. И в Стамбуле я тоже был. Ещё когда на "Адмирале Кузнецове" служил. У нас этот крейсер — витрина флота. Его показывают. Он мощный, конечно. Особенно рядом с "Разящим". Но мы тогда стояли не в самом Стамбуле. На военно-морской базе. — Ты жалеешь, что ушёл с крейсера? — Ни секунды. — И не хотел бы вернуться? — Только командиром если… — А такое может быть? — Может.
И тут в спину Вадима прилетел снежок. Тот обернулся. Получил ещё один в грудь. Катя растерялась. А Ветров уже быстро готовил собственный снаряд. Бросил. Потом ещё и ещё. Только тогда Катя увидела, в чем дело. Ветрова прицельно обстреливали папа с мальчиком-подростком. Маленькая девочка в забавной шапочке с ушками мирно ковыряла лопаткой сугроб чуть в отдалении. — Мир? — поднял руки Ветров. — Мир! — закричали ему. — Мил! — повторила девочка. Ветров с товарищем обнялись. — Катюша, знакомься, мой друг ещё с Нахимовского. Дмитрий Захаров. Дим, это моя будущая жена Екатерина. — Дима. Очень приятно. Это мои спиногрызы. — Пап, я не спиногрыз, — обиделся старший. — Отставить дуться, нахимовец Захаров! — Есть, отставить дуться. — Это Фёдор. Первый курс Нахимовского. А это Полинка. Ветер, какими судьбами в Кронштадте? Только вчера тут Бодря мне в штабе попался. Теперь ты. К нам служить? — Бодря? Здесь? — Вадим растерялся. — Ну да, это, знаешь, пару дней назад стало ясно, что летом будет место командира на миноносце. А Бодровский будет кавторанг и после академии. Видимо, приезжал с начальством разговаривать. Стой, Ветер, я тебе что, Бодрю спалил? Этот засранец… Ох, простите, Катенька… Это нехороший человек тебе не рассказал, что ли? — Мы сегодня как раз должны были увидеться. У Кати день рождения. Мы Бодровских ждём вечером в городе. — Оооо, мои поздравления! — Спасибо большое!
Кате стало обидно за Вадима. Значит, лучший друг ему не сказал, что не собирается возвращаться на север. Оно, конечно, логично. Юра и Алла оба местные. Здесь родители. У них ребёнок должен родиться. Это, наверное, и называется ответственностью. — Ребят, айда к нам обедать. Я сейчас Иришке наберу. Она рада будет. Когда ещё увидимся? Ты ж даже когда в академию приезжаешь, носа к друзьям не кажешь! Катя, уговорите его!
Вадим глянул на Катю. И она поняла, почему он неохотно заезжал к старым друзьям. Вид чужого семейного счастья было сложно выдержать. Так, чтобы не позавидовать. Теперь всё иначе. Катя едва заметно кивнула.
— Уговорил, Захар! — Вот это вы, Катя, и силища! Ветра одним взглядом! — Дим, давай на "ты"! — О, наш человек. — Ты, Захар, не представляешь, насколько. Она, между прочим, внучка Склодовского. — Контр-адмирала? — Вице-адмирала, — засмеялась Катя. Но это не единственное моё достоинство.
Глава 72
72.
Захаровы их насилу отпустили. Маленькая Полина не слезала с Катиных рук, заставляя рисовать ей всё новых зверушек. Федя расспрашивал Вадима про службу на Севере. С Дмитрием они вспоминали училище и общих друзей.
Ирина сначала показалась Кате едва ли не ровесницей. Но наличие одиннадцатилетнего сына сбивало с толку. — Мы на первом курсе поженились. На втором родили Федьку, — поняла Катины удивлённые взгляды Ира Захарова, — Мне только девятнадцать исполнилось тогда. И Димыч такой же. Отец года, блин. Так к нему прозвище и приклеилось "Отец Захар". Знаешь, какими глазами на нас тогда везде смотрели! Особенно в детской поликлинике. Спрашивали у меня, где моя мама. — И как же ты справлялась? — Знаешь, а я не думала про трудности. Мы просто жили друг другом, потом ещё Федька добавился. Мои родители помогали. Димкин отец. И Димкина мачеха тоже. У него мамы к этому времени уже не было. Я перешла на заочное. Димыч служил. Я сама дочь моряка. Мне нормально. А у тебя кто родители? Правда что ли, дед адмирал? — Про деда правда. Они с бабушкой в Североморске. Папа врач. Кардиолог. А мама учительница. Только у меня ещё двое младших. Соня вот такая же, как Полина. И брат. Ему шесть.