Ветер самоцветов, или Не влюбляйтесь в фейри
Шрифт:
— Я…
— Можете не отвечать. Я вовсе не собираюсь лезть в чужие тайны. Просто когда сейчас мы окажемся вон там, — я показала на небольшой особнячок, окруженный яблоневым садом, но чуть тонущий в тумане, — вспомните, как любили своих родителей. И как они вам дороги. Расскажите о страхах и попросите прощения за то, что все вышло именно так.
— Не уверен, что мне хватит на это смелости, — вдруг совсем тихо ответил король.
— Я попала в другой мир, не имея здесь ни друзей, ни дома, ни будущего. И мне тоже хотелось сбежать. Но преодолеть страх можно только одним способом.
— Особое
— Просто сделать шаг.
Я показала Ричарду на домик. Туман уже исчезал, открывая каменную кладку стен, увитых диким плющом, красную черепичную крышу и поляну среди цветущих яблонь, где за накрытым столом сидела пожилая пара. От чашек и кофейника поднимался пар, от пирога, разрезанного на куски, шел сладкий аромат, а пара просто держалась за руки и смотрела в глаза друг друга.
Король наблюдал за родителями, стоя в двух шагах от разделявшего их забора.
Женщина обернулась, увидела нас, глаза ее округлились.
— Ричи!
Ее голос разнесся по саду. Она бросилась к нам и замерла, словно наткнулась на невидимую преграду.
Теперь выбор за королем.
— Боюсь, мне с вами нельзя, — тихо заметила я.
Ричард прикрыл глаза, нервно сглотнул и все же сделал свой заветный шаг. Туман тут же окутал особняк, скрыл от меня происходящее. Остались только кованый заборчик и мерцающая фиолетовая дорожка. Я села на нее, создала завтрак, решив перекусить. Сколько король будет разговаривать с родными, неизвестно, а я изрядно проголодалась. И Золотая Рыбка, надеюсь, поступила правильно. По крайней мере, так велело мое сердце.
Времени прошло безумно много. Пока Ричард был у родителей, я успела поесть, подремать, потренироваться с магией искр и уже раздумывала, чем же заняться дальше, когда Его Величество появился из тумана. Один. И именно это решало сейчас все. Он мог взять родителей, вернуть их в этот мир, и тогда я была бы виновата в том, что наступит конец света.
— Их незавершенным делом был я, — вдруг сказал Ричард, задумчиво смотря на меня. — Вы знали, нари Инга?
— Нет, но догадывалась, что они вас любят, как и любые родители своих детей. Вам просто нужно было… разобраться в произошедшем.
— Чувствую себя рядом с вами несмышленым мальчишкой, которого учат жизни.
— Надо полагать, тогда я — старая морщинистая бабка с бородавками на носу и крючковатым носом.
— А почему именно с бородавками? — удивился Ричард.
— Ну, так положено выглядеть умудренной опытом женщине.
Сказала — и только потом подумала, кому именно я такое выдала.
Король Ричард посмотрел на меня и вдруг рассмеялся. Искренне, легко, весело. Теперь он даже выглядел моложе. Видимо, давящий груз проблем и вины наконец-таки исчез.
— Нари Инга, у вас случайно сестры не найдется?
— Нет. А вам меня мало?
Король снова расхохотался, а я покраснела.
— Вы очаровательны, но у меня сын неженат, да и дочь на выданье.
Так…
— Я понимаю, что вам должен.
И?
— Вы оказали мне такую услугу, но все же… Вдруг есть на примете кто-то достойный и не зацикленный на статусах и титулах?
Я глупо моргнула и почему-то подумала о Тристане, но все же уточнила:
— А
— Очень. Только серьезная… Книжки читает, на балы отказывается ходить. Всех кавалеров разогнала. Называет их пустоголовыми болванами, — пожаловался король.
Ситуация понятна. И с чего вдруг он ко мне за помощью обратился?
— Ну что же… Есть у меня на примете тот, кто покажет, как может быть прекрасна жизнь за пределами дворца.
Тристан меня, конечно, прибьет, когда узнает, что ему придется развлекать королевскую дочь. Ну да ничего! У меня еще Дан есть, заступится.
— Правда? Тогда действуйте! Я даю вам полную свободу и доверяю. Думаю, найдете для Изольды достойного и лучшего. А то мне внуков хочется. А сын…
— Пусть ищет сердцем. Бал устройте, какие-нибудь состязания среди претенденток. Да и амулет на удачу с лепреконов стрясите, — порекомендовала я.
Король задумался, кивнул.
— Что я могу сделать для вас, Инга? Просите о чем угодно.
— Защитите горицветов. На них всегда охотятся. А они становятся сильными, лишь когда создают радугу. Но до этого времени… Я сама горицвет, знаю, какое на меня оказывали давление. Сколько было ожиданий, которые требовалось оправдать. И сейчас… Да горицветы настолько замкнуты и напуганы, что даже не пожелали со мной познакомиться и пообщаться! Они никому не верят. От этого их сила тает, а ваш мир теряет что-то по-настоящему светлое и доброе. И единственный, кто может изменить эту ситуацию, — вы, Ваше Величество.
Король Ричард молчал долго, размышляя.
— Вы просили не для себя, — вдруг сказал он. — Я исполню ваше желание. И думаю, ваш жених поможет составить ряд законов, которые будут действовать в отношении горицветов.
Я поблагодарила, со смущением вспомнив, что при встрече даже не сделала реверанс, а сейчас его делать смысла уже нет.
Мы молча пошли по радуге, размышляя каждый о своем.
Едва я распрощалась с королем, как вспыхнула третья дорожка. Алая, мерцающая, по которой я не смогла идти, а помчалась, будто от этого зависела моя жизнь. Бежала и не понимала, что со мной происходит, пока не оказалась в кабинете Дана. Сам фейри с кругами под глазами и волосами, собранными в небрежный хвост, сидел за столом, заваленным бумагами, и смотрел в никуда.
— Дан!
Он вздрогнул от звука моего голоса, впился взглядом так, что внутри меня будто обожгло.
— Я люблю тебя!
Я выпалила эти слова прежде, чем подумала и осознала, что сделала. Тут же захотела сбежать, скрыться на своей радуге, исчезнуть…
— А как я тебя люблю, — совсем тихо ответил фейри.
И тут же поднялся, в мгновение ока оказался рядом, подхватил на руки и понес к столу. Слетели бумаги, прямо на мое платье разлились чернила, посыпались книги. Но все это я заметила мельком, потому что Дан словно сошел с ума. Он целовал мои губы, щеки, волосы, шепча какие-то непонятные слова и прижимая к себе так, будто я сейчас исчезну. Я отвечала не менее страстно и жарко. Может, это я сошла с ума? У нас ведь никогда так не было. Отчаянно остро, как по лезвию ножа, так ненормально счастливо, что боишься разучиться дышать, раствориться в очередном поцелуе.