Ветер Судьбы

Саетов Рустем Явгарович

Воины нолдор окружили скалу. Майтимо шагнул вперед, но вынужден был остановиться. Лицо вождя побелело от ярости, ладонь судорожно стискивала рукоять меча. А единственный вооруженный противник стоял всего в нескольких ярдах и ухмылялся, оставаясь в полной безопасности. Подлая Морготова тварь надежно прикрылась женщиной. Дочерью Диора, юной Эльвинг. Хранительницей Сильмариля. Священный алмаз разливал вокруг нестерпимо яркое сияние, и Клятва нестерпимо требовала от сыновей Феанаро преодолеть эти несколько ярдов, выворачивала души наизнанку. Но сделать еще один шаг - значило оборвать жизнь невинной юной женщины, и так уже несправедливо пострадавшей в этой войне. Острие кинжала притиснуто

к нежной шее заложницы, закаленная сталь уже чуть-чуть проколола тонкую кожу, и капля крови скатилась на Ожерелье Гномов, коснулась Сильмариля. Ну почему, почему из-за этих алмазов всегда льется кровь?! Почему Благословенный Свет, призванный дарить только радость, вызывает такую жажду обладания, что толкает на преступления?! Что это, Искажение? Или этот Свет проникает в каждую феа до самого дна и выворачивает наизнанку, вытаскивая на поверхность самые сокровенные помыслы. Горе, если они окажутся нечистыми!

Нолдор чувствовали, что рука, держащая кинжал, не дрогнет. Десятки стрел пристально глядели на Рингвэ, выжидая, что бесчестный прислужник Врага хоть чуть-чуть приоткроется, метким эльфийским лучникам достаточно будет крошечной щелки. Не открывался. Эльвинг застыла натянутой струной в руках предателя, только слезы катились по белым щекам, сверкая в серебряных лучах. Майтимо опустил меч.

– Ты, трус!
– хриплый от ярости голос вождя нарушил мертвую тишину, - отпусти женщину и убирайся вон! Обещаю, что тебя никто не тронет!

Мерзкое хихиканье зазвучало в ответ из-за роскошных волос заложницы:

– Может, я и трус, но не дурак! Меня и так никто не тронет! Попробуйте, выстрелите! Скала нависает над океаном, а глубина тут такая, что даже Владыка морей дна не достанет. Если я упаду, эта малышка отправится со мной, а в придачу - ваш драгоценный камешек! Ну давайте, стреляйте!

Кинжал сильнее вдавился в тоненькое горло девушки. Эльвинг судорожно всхлипнула, почти теряя сознание от страха и боли.

– Чего ты хочешь?
– спросил Нельяфинвэ, сдерживая бешенство.

– Убирайтесь сами отсюда! Ты, Феанарион, уведи своих воинов вон за те скалы, - Рингвэ коротко махнул рукой на север, - и не высовывайся оттуда, пока мы с этой красавицей не отойдем на безопасное расстояние. Для тебя это единственная возможность уберечь отцовское наследство от упокоения в морских глубинах. А потом, если хотите, можете продолжать свою бесконечную погоню за камешком!

Майтимо и Макалаурэ замерли, дрожа от ярости, не в силах ни на что решиться. Напряжение на берегу достигло предела. И в этот миг случилось несколько событий, изменивших ход истории.

– Мама!
– раздался отчаянный детский крик, и маленький мальчик, прошмыгнув у ног высоких нолдор, бросился к замершим на обрыве фигурам. Макалаурэ рванулся к малышу, схватил в охапку и крепко прижал к груди неистово бьющееся крошечное тельце. Эльвинг, услышав крик сына, бешено забилась в руках шантажиста, забыв про кинжал. Рингвэ, удерживая заложницу, вцепился ей в горло и нечаянно схватился ладонью за Сильмариль. Священный алмаз обжег Вражьего слугу нестерпимой болью. Негодяй дико вскрикнул и отшвырнул Эльвинг в сторону. В тот же миг его настигло множество стрел. Рингвэ захрипел и покатился по камням. Истерзанная Эльвинг рванулась подальше от своего мучителя, оступилась и... рухнула за край обрыва.

Майтимо подбежал к вершине скалы, глянул вниз... Там вдалеке, будто в огромном котле, кипел и клокотал яростный прибой, швырялся клочьями пены на огромную высоту. Невозможно выплыть оттуда. Нечего было и думать достать из этих неистовых волн Сильмариль. Становилось ясно, что Предначальный Свет навечно канул

в глубины Великого моря, мимоходом прихватив с собой еще одну жизнь. Нельяфинвэ провел рукой по лбу, мучительно пытаясь уложить в голове случившееся. Вдруг рядом послышался детский плач. Майтимо оглянулся. Возле него, тоже глядя вниз, стоял Макалаурэ. Брат прижимал к груди маленького сына Эльвинг. Малыш цеплялся ручонками за высокого воина и заходился в отчаянных рыданиях. Сыновья Феанаро утратили последнюю возможность обрести отцовское наследие и исполнить Клятву. А сыновья Эльвинг потеряли маму.

С берега унесли тела погибших, подобрали раненых. Ночь давно укрыла землю черными бинтами. А Майтимо все сидел на скале, с которой сорвалась Эльвинг. Мучительные мысли кружились в воспаленном мозгу. Зло опять переиграло их. Так же, как тогда в Менегроте. Воины из личной гвардии Диора говорили, что король атаковал воинов нолдор, когда Келегорм жестоко убил его жену. Но Майтимо подробно расспрашивал оставшихся в живых братьев о начале боя, и все они утверждали, что никаких женщин в тот момент в зале не было. И тела Нимлот после боя не нашли. Значит, это был призрак, сотворенный прислужником Моргота, чтобы стравить нолдор и защитников Менегрота, заставить Эльдар пролить кровь родичей. А здесь, в Гаванях, битвы уже невозможно было избежать: после случившегося в Дориафе народ Эарендиля и Эльвинг считал сыновей Феанаро заведомыми врагами. Рингвэ, слуга Моргота, уничтожен, но слишком поздно - кровь уже пролилась. И Сильмариль навеки сгинул в море.

Майтимо тихо застонал, сжимая ладонью пылающий лоб. Ну почему все получилось так ужасно и нелепо?! Почему Злу всегда удается победить?! Ясно, что не им, Проклятым, рассчитывать на победу. Но ведь даже синдар, никогда не принимавшие на себя Жребий, не могут распознать обмана и предательства, вычислить прислужников Врага и защититься от них. Означает ли это, что Мэлько, стихия Зла, здесь, в Арде, сильнее всех?!

После этой резни в Гаванях все народы Белерианда будут считать сыновей Феанаро злобными чудовищами. Они станут изгоями среди Эльдар. Ведь никто, кроме Кирдэна, не знает, что Зло проникло в Гавани намного раньше. Что же, такова их судьба, ее предсказал изгнанникам Владыка Мандос. Главное, они все же сделали то, что должны были сделать - посланец Тьмы изгнан. Но какой ценой...

Сзади послышались тихие шаги. Макалаурэ подошел к брату, коснулся ладонью плеча.

– Нельо, ты чего здесь сидишь? Пойдем! Я шатер поставил. Тебе нужно отдохнуть!

Майтимо положил ладонь на руку брата:

– Кано, я скоро приду. Ты иди пока, не беспокойся обо мне. Я хочу немного побыть один.

Макалаурэ вдруг сел рядом с братом на камень, прижался плечом:

– Нельо, а Рыжик погиб... Глупо так... Бой в Гаванях уже кончился, мы все погнались за убежавшими. Он стащил шлем, пот со лба вытереть, а кто-то выстрелил из кустов. И прямо в глаз... Вот так, братик, одни мы с тобой теперь на свете!

Нельяфинвэ молчал, говорить не было сил, да и что тут скажешь?

Через некоторое время Макалаурэ встряхнулся.

– Нельо, пойдем в лагерь! Хватит себя мучить, изменить что-либо все равно уже невозможно. Тебе необходимо отдохнуть. Вставай, пожалуйста, пойдем!

Кано стоял рядом, протягивая руку. Майтимо поднял голову, вгляделся в глаза брата. Значит, теперь их на свете только двое. Из семерых. Младший братишка теперь считает своей обязанностью позаботиться о нем. У Кано ведь тоже больше никого не осталось в этом мире, кроме Майтимо. Не нужно заставлять его сейчас еще и за старшего брата переживать... Нельяфинвэ поднялся и, не оглядываясь больше на обрыв, спустился со скал.