Ветер Судьбы

Саетов Рустем Явгарович

– Тише! Пойдем со мной, поговорить надо! Плащ только накинь, прохладно.

Предрассветный холодок забрался под одежду, мигом прогнал остатки сна. Братья отошли подальше от палаток, укрывшись за деревьями. Нельяфинвэ долго сидел молча. Макалаурэ поежился и плотнее закутался в плащ. Тогда Старший заговорил.

– Вчера гонец Эонввэ принес ответ. Разумеется, посланец Валар отказался вернуть нам сильмарили. Сказал, что это могут решить только Владыки. Нам повелено возвращаться в Валинор и ждать их суда.

– Понятно. Собственно, другого мы и не ждали. Эонвэ не возьмет на себя ответственность за подобное решение. А когда ты успел встретить гонца? Я даже не видел.

– Вчера, когда вы, разделившись на группы, выслеживали орков. Эльф-ваниа подошел ко мне и, ни слова не говоря, вручил письмо. Но это неважно...
–

Майтимо снова напряженно замолчал.

– Нельо, как ты намерен поступить?
– не выдержал Макалаурэ, - может быть, подчинимся и вернемся в Валинор? Клятва не утверждает, что мы не можем подождать. Сейчас сильмарили заперты в ларце, никто не претендует на владение ими, ничья рука не касается алмазов. А в Валиноре может быть, все решится мирно, и мы обретем наследие отца. Стихии должны увидеть и понять, что мы не хотели зла...

– Нет!
– голос Нельяфинвэ вдруг налился яростной силой, - мы не должны принести в Аман неисполненную Клятву! Не имеем права! Пойми, Кано, - заговорил Майтимо немного спокойнее, - Валар не смогут освободить нас от Клятвы, данной именем Илуватара и Вечной Тьмы. А, принеся Клятву на Запад, мы откроем злу путь в Благословенный край, проложим Тьме удобную, широкую дорогу... Я много размышлял над тем, что происходит сейчас в мире, и многое понял. Мэлько - Стихия Зла в Арде, но зло существует в мире и помимо него. Изначальная субстанция зла. В начале времен Мэлько был сильнейшим из Валар, но он постоянно расточал себя на ненависть, а еще создавал всяких злобных тварей, его сила переходила в них, и он слабел. В последние годы Моргот стал настолько слаб, что Лутиен смогла свалить его песней Могущества. Свалить Валу! Получается, Мэлько перестал быть Валой уже давно. Но, чтобы равновесие между добром и злом в мире не нарушилось, субстанция зла обрела себе нового проводника. Этим проводником стала наша Клятва. Сколько злых дел творилось во имя проклятой Клятвы, сколько крови и слез лилось, сколько страданий она причинила! Клятва долгие века впитывала энергию страдания и наливалась силой. Силой Зла. И теперь Мэлько повержен, зато Клятва сильна, как никогда. Боюсь, что все Валар, объединив усилия, не смогут справиться с этим сгустком злой мощи. А мы?.. Что будет с нами, если мы опять принесем войну в Священную Землю?! Валинор... Он хорошо огражден от любого проникновения снаружи, но внутри себя, в самом сердце, боюсь, мало, что может противопоставить злу. Вспомни, как легко Мэлько сумел погасить Полдень Валинора!

Макалаурэ дрожал, кутаясь в плащ, ему казалось, что он сидит на глыбе льда, а вокруг жестокий мороз. Но этот холод шел изнутри, вымораживая истерзанную, изнемогшую в бесконечной борьбе душу, и не было от него спасения. Старший брат прав, теперь он понял это до конца. Они двое - последние носители ужасной Клятвы, последние проводники для субстанции зла, хотят они того, или нет. Зло прячется внутри них, облаком окутывает их, струится вокруг, следует за ними повсюду... Кано показалось, что он физически ощущает эти темные, чернее окружающей ночи, завихрения. Он порывисто прижался плечом к Старшему. Майтимо снова заговорил, тихо, но с бесконечной уверенностью:

– Мы с тобой должны завладеть сильмарилями во что бы то ни стало. Если мы исполним Клятву, она перестанет существовать, возможность концентрации зла исчезнет. Если мы погибнем, Клятва тоже потеряет силу, потому что не останется больше носителей. В любом случае, мы исполним свой долг и хоть немного исправим сотворенное нашей семьей зло.

– Я понимаю. И я полностью согласен с тобой, брат, - тихо произнес Кано, будто ставя точку в этом разговоре. И надолго замолчал, растворяясь в невидимых токах ночи, мирно струящихся вокруг.

Спящий лагерь за деревьями тих и безмолвен. В глубоком распадке между холмами еле слышно журчит ручей. Оттуда медленно наползает туман. Скоро, очень скоро ничего этого не станет, все раны истерзанной войной земли укроют холодные тяжелые волны Белегаэра. Их с братом тоже не станет очень скоро. Предчувствие близкого конца колышется в душе таким же холодным серым морем.

Макалаурэ, прощаясь, обвел взглядом темные силуэты деревьев, поднял глаза к звездам, изредка мерцавшим между быстро летящими клочьями то ли туч, то ли дыма. Не оставалось сил для тоски и печали, только огромная усталость придавливала душу неподъемной

тяжестью.

Слабый толчок легкой судорожной волной прошелся по притихшей земле, взволновал непрочный ночной покой. Этот мир умирал. Медленно, но неотвратимо. Здесь оставаться больше нельзя. Но и в Валиноре для них нет места, даже если бы им вернули сильмарили. Брат как всегда прав. С тем чудовищным грузом боли и зла Благословенный Край не примет их души, да и они не примут его. А отказаться от этой горькой и страшной памяти, оставить пережитое на восточном берегу они не смогут. И не захотят. Так что, пока они живы, их место здесь. А после смерти их феар придут в Мандос. Но память останется с ними. Вроде бы в Чертогах боль притупляется. И потянутся долгие века ожидания, размышлений о содеянном, переоценки ценностей... Отец давно уже там, и братья, и еще многие-многие...

– Нельо!
– вдруг шепнул Макалаурэ, поднимая глаза к сосредоточенному лицу брата.

Тот, медленно выплывая из глубокой задумчивости, вопросительно взглянул на младшего.

– Нельо, а узникам Мандоса нельзя встретиться с живыми? Хоть ненадолго?
– тихий голос братишки вздрагивал от какой-то странной тоскливой надежды.

– Не знаю... Наверное, нет. Бестелесным феар не позволено покидать Чертоги, а живым туда не войти. Но зачем тебе?
– Майтимо встревожил странный вопрос брата.

– Так...
– Кано опустил взгляд, потом уронил голову на грудь, - хотелось маму увидеть... Столько веков прошло...

– О, Эру! Ну зачем ты сейчас об этом?
– брови Нельяфинвэ сошлись на переносице, пальцы судорожно скомкали край плаща. Макалаурэ молчал, не поднимая глаз, только напряженные плечи чуть дрожали.

– Такие мысли ослабляют волю, а нам завтра понадобятся все силы. Понимаешь, все, без остатка, - Майтимо обнял брата левой рукой, прижал покрепче. А сам невидящим взглядом следил за рваными клочьями облаков, быстро мчащимися в сереющем небе. Против воли вдруг вспомнилось, как он дома, в Тирионе - тогда еще совсем мальчишка - прибежал откуда-то, не заходя в комнаты, промчался сразу в сад и столкнулся с мамой. Нерандэль неторопливо шла между деревьев. Нельо с разбегу прижался к матери, крепко обхватил ее обеими руками... и вдруг обнаружил необычную выпуклость живота.

– Это что...
– недоуменно спросил мальчик, поднял глаза и пристально посмотрел маме в лицо. Нерандэль ласково улыбнулась.

– Это значит, малыш, что у тебя скоро будет братик!

Поток смятенных чувств обрушился на Майтимо, он отстранился, замер, пытаясь разобраться. "Как это - братик?" Рассудить и понять - это было слишком сложно, но мальчик очень хорошо чувствовал, как глубоко меняется что-то в его жизни, что-то уходит навсегда. Зато властно, неотвратимо врывается нечто новое, не спрашивая его желания и согласия. Впервые в недолгой еще жизни Майтимо осознал всю прелесть беззаботного детства, которое вот-вот готово покинуть его навеки... Он снова порывисто прижался к матери, приник щекой к животу и внезапно ощутил там, внутри трепет зарождающейся жизни. Другой жизни! Мальчик бережно провел ладонью по выпуклости, чувствуя, как хрупка и беззащитна эта маленькая жизнь. И вдруг понял, что теперь это его обязанность - защищать и оберегать того, кто хочет появиться на свет и так старается выполнить эту задачу побыстрее, что уже сейчас там, внутри, пытается двигаться, что-то делать, жить... Маленький Нельо не осознал тогда, но сейчас Майтимо понимал, что в тот миг он стал взрослым. Пришел в мир Макалаурэ, родились остальные братья - Майтимо принимал их под свое крыло, стараясь прикрыть младших от ударов судьбы, взять все тяготы на себя. Это не всегда получалось, жизнь семерых братьев была слишком сложной и жестокой. А теперь младших братишек с ним больше нет. Они далеко-далеко, и над ними не властна больше проклятая Клятва. Если бы удалось и Кано защитить от нее! Вот только вправду ли не властна? В последнее время душу Майтимо начало терзать смутное ощущение, что даже Мандос полностью не освобождает феар от Клятвы. Вырваться из тенет Проклятья и освободить остальных может только живой. На нем, Нельяфинвэ Феанарионе, лежит это задача. И от успеха задуманного им дела зависит не только жизнь его и Макалаурэ, но и свобода остальных братьев. И отца... Майтимо решительно запретил себе думать об отце. Мысли о нем будили бурю самых различных чувств, отвлекали от основной задачи.