Ветер в его сердце
Шрифт:
— Это признак, что ты еще не сделала выбор. Закрой глаза. Реши, ты хочешь жить или уйти.
Старая женщина кивнула и сделала как велел Диего. Едва лишь она закрыла глаза, как ее охватило чувство, будто она плывет по раскинувшемуся над ними звездному небу. Скала под ногами больше не ощущалась, как и ветер. И она не понимала, что за решение приняла сейчас.
А затем чувства и вовсе оставили Эгги.
11. Томас
Продираясь через кустарник, Томас беспрестанно оглядывался на развалины старого амбара,
— Не волнуйся, — бросила Консуэла. — Здесь они за нами не погонятся.
— Что-то такое я уже слышал. С чего вы так уверены?
— Потому что теперь мы идем по дорогам живых, — ответила женщина.
«По дорогам?» — удивился про себя Томас. Да тут даже звериной тропы не видать!
— Но в следующий раз, как окажешься на дороге мертвых, — продолжила она, — будь начеку.
Призрачный ворон-близнец Консуэлы согласно закивал.
— Если вернусь домой, буду пользоваться только дорогами мира, в котором родился.
— Весьма разумно, — кивнула женщина. — Только от тебя не зависит, куда в следующий раз тебя забросит Колесо.
— Верно. Явится какая-нибудь чокнутая бессмертная дамочка, способная превращаться в птицу, и пиши пропало.
Консуэла на подобную дерзость нахмурилась, а призрачная Ситала запрокинула голову и заклохтала.
— В мои расчеты закралась ошибка, — констатировала, помедлив, Женщина-Ночь.
Томас рассудил, что за неимением лучшего эти слова можно счесть и извинением.
— Так давайте отыщем Сэмми да покончим с делом, — предложил он.
— Отыщем-отыщем. Но нам осталось совсем немного. Разве ты не хочешь повидаться со своей тетушкой? — Консуэла указала на столб дыма впереди: — Мы уже близко.
Со своей мертвой тетушкой.
По правде говоря, не очень.
Парень припомнил наставления Морагу перед путешествием: «Ничего не обещай и говори как можно меньше».
Что ж, пока он не особо следовал этому мудрому совету. Возможно, ему еще повезло, что Консуэла до сих пор не превратила его в жабу или ящерицу. И везение может закончиться.
— Хорошо, — решил Томас на всякий случай умилостивить спутницу. — Раз уж мы столько прошли, почему бы и не поболтать с моими мертвыми предками?
— Только с одним.
Парень кивнул.
— И в этом месте она вовсе не мертвая.
— Идемте, — вздохнул Томас.
У него опять начала раскалывать голова. Он видел тетю Люси мертвой, пока дома ее тело готовили к похоронам. И видел, как потом его привезли в Каньон Предков. Как под саваном обозначалась ее ссохшаяся фигура.
Однако в этом месте, судя по всему, она жива.
В этом месте.
Томас старался не думать о том, что под ногами у него с десяток сантиметров почвы, а под ней доски, служащие небом для целого мира, отличного от этого. Хотя, по правде сказать, и этот мир доверия не вызывал — парень с подозрением косился на встречавшиеся по пути кактусы и корявые деревца: не сделаны ли они из раскрашенного картона или дерева? А вот это небо над ними — настоящее? Или изнанка следующего иного мира?
Краем глаза он видел, что Ситала продолжает его разглядывать.
Они спустились в русло пересохшей реки, и тут птица сорвалась с плеч Консуэлы и полетела вперед.
Томас так и замер, ошарашенно глядя ей вслед. Ничего подобного он в жизни не встречал. Звериные ауры-духи, насколько ему доселе было известно, своих хозяев не покидают. Ведь они всего лишь ауры, воплощение звериной крови своих хозяев, а не обладающие волей самостоятельные существа. Да, аура Консуэлы с самого начала казалась какой-то другой, вот только он даже не осознавал, насколько велико ее отличие!
Консуэла, благополучно перебравшаяся на другой берег, оглянулась на Томаса:
— В чем дело? Надеюсь, ты не передумал?
Парень безмолвно указал на небо за ее спиной и спустя какое-то время выдавил:
— Ситала. Ворон. Она слетела с вас.
— Ну да, — кивнула женщина, — порой она так делает. Так ты идешь? Я чую запах бобов и лепешек твоей тетки!
Томас не успел и рта открыть, чтобы узнать, при каких обстоятельствах аура может отделяться от хозяина, а Консуэла уже исчезла из виду. Вероятно, она не захочет говорить и о том, что Ситала по своему произволу способна становиться невидимой.
Парень вздохнул и, перебравшись через высохшее русло, торопливо зашагал за своей спутницей — она мелькнула между двумя пустынными акациями. Одолев и это препятствие, а также счастливо миновав колючки чоллы, Томас понял, что теперь возобновлять разговор о поведении ауры смысла не имеет. Потому что они добрались до… нет, не дома тетушки. Тетушка мертва.
Просто до чьего-то дома — широкого и длинного здания с глинобитными стенами и крышей из ребер карнегии, совершенно типичного ранчо в обычном мире. Перед домом раскинулся двор, на одной стороне которого располагался небольшой загон, а на другой — пара небольших сараев. Внимание, особенно по контрасту с унылым пустынным пейзажем, привлекало удивительное буйство зелени. За сараями Томас заметил пруд — очевидно, родникового происхождения. По его берегам разрослись тростник и осока, и чуть поодаль весело зеленел лужок. Высокий дуб и несколько мескитовых деревьев своим существованием тоже явственно были обязаны источнику.
Под тенью одного из мескитовых деревьев высилась глиняная печь — источник дыма, на который ранее указала Консуэла. Перед ней хлопотала какая-то женщина с длинной косой, облаченная в простую хлопчатобумажную юбку и вышитую блузку. Когда она подняла голову и улыбнулась приближающимся гостям, Томас, узнав знакомые черты лица, испытал настоящее потрясение. Она выглядела в точности как его мать в молодости, которая, в свою очередь, очень походила на двух своих теток, Люси и Лейлу.
Тут же обнаружилась и Ситала, восседавшая на печном дымоходе и явно равнодушная к исходящему жару. В тени у самого ствола мескитового дерева возлежала здоровенная черная собака и с предовольным видом грызла суповую кость. По спине у Томаса пробежал холодок. Псина здорово смахивала на Гордо — но ведь он остался в мире утилизаторов!