Ветер в ночи
Шрифт:
Когда он встал и повернулся, Оша все еще стоял перед дверью.
Чейн не имел намерения обсуждать что-либо, и решил просто подождать, когда Оша заснет.
Вместо того чтобы задавать вопросы, эльф устроился на ближайшей к двери кровати, которую освещала маленькая свеча на столике. Он откинулся на подушки, полностью одетый и даже в сапогах. Оша закрыл глаза, как будто собрался вздремнуть.
Чейн отвернулся и обосновался на собственной постели, его раздражение быстро сменилось беспокойством. Он понятия не имел, что
Что заставило Тень утверждать, что она почувствовала Стихийных Духов? Что вызвало приступ у Винн и остальных, а затем так же быстро отступило? Что оставило его на грани потери контроля над природой дикого зверя, скрытого в нем? Его мысли вернулись к тому, что ранее сказала Винн о воспоминании, украденном Тенью у молодого герцога: «Просто вспышка… изображение двоих этих охранников-суманцев, стоящих перед дверью в тусклом проходе. Может быть… может быть, в подземелье».
Почему герцог приказал двум суманцам охранять дверь, если та была в подземелье, как утверждали Винн и Тень? Если эта дверь так занимала мысли герцога, то что лежит за ее пределами?
Чейн посмотрел на Ошу, по-прежнему лежащего с закрытыми глазами. Он знал, что ему придется выждать, пока эльф действительно не заснет, а судя по звуку дыхания, этого еще не произошло. Следующим препятствием будет пройти мимо охранников в коридоре. Придётся прибегнуть к диверсии или отвлечению внимания, если Чейн хочет отыскать эту дверь где-то на нижних ярусах замка.
К его разочарованию, Оша приоткрыл глаза, посмотрел на горящую свечу, а затем снова закрыл их.
Отчаяние, нетерпение и до сих пор ноющий голод торопили Чейна.
Он встал, подошел к двери, приложил к ней ухо. И ничего не услышал. Он предполагал, что оба охранника даже после всех этих потрясений останутся на своих местах, но, не выглядывая в коридор, не мог знать наверняка.
— Слишком рано.
Чейн оглянулся и обнаружил, что Оша смотрит на него, а потом вдруг перевёл взгляд на зажженную свечу. Эльф тоже зачем-то выжидает?
— Не указывай мне, что делать, — холодно ответил Чейн.
Оша просто закрыл глаза:
— Если понадобиться уйти, пойду я. Я… был анмаглаком. Никто не увидит и не услышит меня.
Чейн сухо прошипел в ответ:
— А как быть с охранниками?
— Разберусь, когда придет время.
Чейн расхаживал взад-вперед у своей кровати, но не садился:
— Дурак! Спи давай.
Ни один из них не заговаривал в течение некоторого времени. Оша иногда открывал глаза, но всегда смотрел на свечу, не обращая внимания на Чейна. И вдруг, кинув на неё ещё один взгляд, Оша встал.
— Я пошёл.
Чейн оказался на ногах еще до того, как эльф закончил говорить:
— Ты останешься здесь, а не будешь путаться под ногами.
Оша повернулся к двери.
Чейну захотелось схватить
— И как ты собираешься пройти мимо охраны?
Тихие шаги раздались в коридоре снаружи.
Оша замер, склонив голову.
Чейн понял, что эльф тоже услышал их, и сделал шаг вперёд. Оша тут же развернулся, и он остановился. Продемонстрировав эльфу пустые ладони, Чейн медленно указал на дверь. Оша скользнул в угол у косяка и прижался к стене. Чейн потянул за ручку и выглянул наружу.
Теперь он мог видеть до двери в конце коридора. Охранник стоял спиной к дальней стене и смотрел прямо.
Чейн посмотрел на Ошу, а затем кивнул на свечу. Эльф погасил пламя. Коридор был очень тускло освещён, и как только Чейн открыл дверь, то сделал все возможное, чтобы не дать этого заметить охраннику. Бросив быстрый взгляд в другую сторону, он отступил и тихо закрыл дверь.
— Что ты видел? — прошептал Оша.
Неохотно Чейн сказал ему:
— Возле лестницы нет охранника.
Оша кивнул:
— Без второго я ловко… справлюсь с одним. Я быстро двигаюсь, он и не… запомнит.
Чейн издевательски усмехнулся:
— Тем не менее, его сразу обнаружат, когда другой вернётся. И если он заметит, что кого-то из гостей не хватает, во всём обвинят нас, независимо от того, вспомнит твоя жертва, кто её уложил или нет.
— И что ты предлагаешь? — бросил вызов Оша, скрестив руки на груди.
— Сначала отвлечь, — прохрипел Чейн. — Молчи и дай мне сосредоточиться, но будь готов открыть дверь.
Он подошел к сумке и отыскал перчатки, которые использовал, чтобы защитить руки от дневного света, когда это было необходимо. Вернувшись к двери, он остановился, а затем повернулся к передней стене комнаты, представляя конец коридора у лестницы, который он только что видел.
Чейн, погружённый в себя, замер и протянул правую руку ладонью вверх. Он мысленно рисовал световые линии и медленно складывал созданные символы в рисунок. Сначала круг, вокруг него треугольник, а в промежутке между ними, в углах, он осторожно вписал необходимые руны, штрих за штрихом. Он подготовился, чтобы прицелиться, и… небольшой язык пламени вспыхнул на его ладони. Чейн почувствовал, что его плоть под перчаткой начинает нагреваться, а Оша резко втянул воздух.
— Давай! — выдохнул Чейн.
Оша потянул на себя дверь.
Чейн, опустив руку, присел. Просто бросить пламя в нужное место было невозможно, поскольку оно вызывалось к жизни исключительно концентрацией. Даже огонь не может висеть в воздухе без физического, кормящего его топлива. Но пламя может двигаться. Когда его рука коснулась каменного пола, он немного сдвинул узор перед своим мысленным взором в коридор и…
Язычки пламени перебежали с его пальцев на дверной косяк.
— Закрой, — прошептал он, и Оша молча закрыл дверь.