Ветер

Панченко Сергей Анатольевич

Днем, груз тащили за собой все. И у Тамары, и у Кати были свои сани, в которых лежали необходимые на первое время предметы и продукты питания. К вечеру, все изматывались, настолько, что еле стояли на ногах. Катя успевала уснуть еще до того, как отец разжигал дрова в печке. Женщины благословили тот день, когда впереди замаячила нужная им гора.

– Всё, отсюда больше никуда не тронемся!
– Тамара устало оперлась о стену пещеры.

Она еще не успела составить мнение о новом жилище, но пока свежи были воспоминания о переходе, любая пещера могла показаться чудесной.

Новая пещера совсем не походила

на Черную. Она была гораздо меньше. Вход в нее был коротким и днем, солнечные лучи проникали внутрь нее, позволяя не разжигать огонь. Тоннелей и расщелин вглубь горы пещера имела меньше, но они были, и их еще предстояло изучать. По характерному запаху, Матвей установил, что недра этой горы скрывают в себе грызунов, а стало быть, голодными они не останутся.

Соорудив отопление и привычные условия, Егор с сыном снова отправились к Черной пещере. Там оставался большой запас дров, вяленой рыбы, инструмента и прочего барахла, которое собирались увезти на плоту, поставленном на полозья. Всего, до конца зимы было совершено пять походов, но даже их не хватило, чтобы перевезти все, что было накоплено за три с половиной года.

Матвей еле дождался весны. Походы сидели у него в печенках. Они с отцом пару раз попадали в такие морозы, когда лед просто трещал и лопался под ними. Матвей сильно обмораживал руки и ноги. Были моменты, когда им приходилось все время идти, чтобы не замерзнуть. Матвей не чувствовал ног до колен. Ступал ими, как протезами, и когда он пытался отогреть их у костра, ноги начинало нестерпимо ломить. Последствия переохлаждения проявились на лице. После похода у Матвея воспалилась нижняя челюсть. Она отекла, придав лицу юноши смешной вид, как при свинке. Тамара пресекла на корню разговоры о следующем походе.

– Хватит уже, Егор. У нас и так все есть, пойми, здоровье дороже, чем еще одна железка. Сидите здесь и наслаждайтесь отдыхом.

Её слова убедили. До весны больше не было никаких попыток отправиться куда бы то ни было. Всю энергию мужчины направили на благоустройство своего нового жилища. Снова заработал умывальник с теплой водой. Раз в неделю разводили печь под ванной, устраивая банный день. Матвей придумал ледяную дверь. Он наморозил плоские куски льда, сморозил их вместе, и сделал прозрачную дверь. Она закрывала вход в пещеру, но пропускала свет.

Весна наступала постепенно. Зима не сдавалась, насылая сильнейшие метели. За один апрель выпало снега больше, чем за всю остальную зиму. Но силы ее иссякли, уступив место новому времени года. Весна в этих местах сильно отличалась от весны на прежнем месте. Там весна проходила спокойно. Лед постепенно тончал, ломался и исчезал в нагревшейся воде. Здесь мощный ледоход громко возвестил о своем начале. Потоки воды, невидимые подо льдом, ломали его, разгоняли и таранили им 'стоячий' лед. Шум стоял неимоверный. От горизонта и до горизонта все гремело, ударялось и разрушалось.

Льдины наползали на гору и стекали с нее, под теплым солнцем, назад, в свою стихию. Немного льда Егор с Матвеем попрятали в небольшом гроте, для создания холодильника. С теплом, выяснилось, что гора сохранила некоторую зелень. Свежий, приятный запах распускающихся листьев напомнил о той самой весне, которая осталась в памяти из прежней жизни. К этому нежному запаху не примешивалась, ставшая привычной, сероводородная вонь.

В целом,

на новом месте было не хуже старого, за исключением садового участка на горе Верблюд. Но впереди было много времени, чтобы разведать округу. Может быть, и здесь были похожие места? С собой Горбуновы не забыли привезти замороженных лягушек, которые, с теплом, оттаяли и уже начинали по вечерам устраивать брачные песнопения.

Гора, на которой они поселились, была выше и шире той, на которой они жили раньше. Перед входом в пещеру не было той удобной площадки, на которой в теплое время кипела жизнь. Пришлось искать небольшие ровные уступы, чтобы установить на них все, что было необходимо для жизни. Со стороны, это напоминало ласточкины гнезда, прилепленные к стене. Егор с Матвеем старались сделать безопасным путь между 'гнездами', пробивая ступени в скальной породе. К счастью, уклон был пологим, и передвижение по корявым ступенькам не грозило неминуемым падением вниз.

Это было уже четвертое лето после катастрофы. Приведя свою жизнь к привычному распорядку, Егор снова засобирался в поход. Для того, чтобы нормально перезимовать следующую зиму необходимо было найти где в округе водятся в достаточном количестве дрова, а где рыба. Совершенно неожиданно отпала вторая проблема, потому что рыба здесь водилась везде. Ее можно было ловить, не слезая с горы. А вот со второй проблемой пришлось помучиться. Поблизости не было ни одной залежи дров.

Гора, ставшая вторым домом, с легкой руки Кати стала именоваться Олимпом. Пускай, это могло показаться кому-то нескромным, но кому? Горбуновы уже свыклись с мыслью, что они единственные люди в мире и им самим решать, брать на себя роль небожителей или поскромничать. Так вот, на многие километры от Олимпа не было ни единой вершины торчащей из-под воды. Гора, на которой обосновались Горбуновы, одиноко возвышалась над окружающей ее водой. Она вполне могла присвоить себе такое громкое название.

Егор хотел описать вокруг Олимпа окружность с радиусом в один дневной переход на плоту, чтобы иметь представление о том, что их окружает. Климат здесь был другим. У Черной пещеры частыми были туманы и тихая погода. На Олимпе почти всегда дули ветра, и едва обозначившиеся утренние туманы сметало ветром, дующим, как правило, с севера. Из-за них в утренние часы было особенно зябко. Привычными стали волны, коих почти не было у Черной пещеры. По ночам, на Олимпе, можно было слышать, как волны бьются о скалистый берег.

Облегченный, из-за снятых 'отвалов', плот с готовностью откликался на работу педалями. Вода бурлила под колесами и перед носом плота. Егор уже кое-что смыслил в картографии. Он мерил взглядом горизонт, положение солнца и смело чертил на бумаге линии своих перемещений. Полукруг с южной стороны карты говорил о том, что они уже прошли половину пути.

Эти места были им частично знакомы. Здесь находился тот самый барьер, из-за которого вода была разделена на два уровня. Сейчас барьер сохранился частично. Большая часть его была пробита брешами настойчивой воды. На месте барьера шла целая цепочка островов состоящих из различного мусора, скрепленного грязью. Кое-де они образовывали затоны в которых начинала разрастаться зелень. Это касалось и стоячей воды и плодородных берегов, на которые попали семена различных растений.