Ветер

Панченко Сергей Анатольевич

Матвей огляделся по сторонам. Страх сжал холодными щупальцами его сердце. Он понятия не имел в какую сторону ему нужно плыть. Черная вода от горизонта до горизонта. Как назло, в небе началось движение, быстро переросшее в проливной дождь. Матвей сидел, уткнувшись лицом в колени. Дождь хлыстал его по спине и голове, скатывался по лицу и смешивался со слезами.

– Матвей еще не приплыл?
– Егор вышел из пещеры и щурясь на свет посмотрел в сторону Верблюда.

Тамара, стиравшая в это время в уличной ванне, тоже обернулась, чтобы разглядеть плот.

– Наверное, ждал,

когда дождь пройдет?
– Сказала она, хотя материнским чутьем уже начинала переживать за сына.

Егор что-то пробубнил сквозь зубы. Из водного транспорта у него имелась только камера от грузовика и весло. Плыть на камере получалось раза в три дольше, чем на плоту.

– Если через час не появится, поеду его искать.
– Твердо сказал отец.

Через час сын не появился. Тревога нарастала. Тамара, сведя брови к переносице, не отрываясь смотрела в сторону двойной горы. Егор сел на баллон, пропустив ноги в отверстие посередине и энергично работая веслом отправился на поиски сына.

Матвей пытался вспомнить, что рассказывал отец о том случае, когда метель так же заставила его потерять ориентир. Ему вспомнилось, что отец рассказывал о том, как он заметил направление, откуда взошло солнце и держался его, чтобы приплыть к горам. Сейчас, солнце находилось где-то посередине небосвода, понять в какую сторону оно пойдет на закат, было невозможно. Матвей решил, что придется ждать заката и плыть на него.

Он живо представил, что творится в его семье, по поводу его долгого отсутствия. Внутренний голос ругал Матвея за легкомыслие, корил его и называл всякими оскорбительными словами. Рядом вышел на поверхность еще один огромный пузырь. Лодку качнуло. Воздух тут же наполнился смердящим зловонием. Матвею захотелось назвать это место Мертвым морем.

Первобытная жизнь уже успела закалить мальчика, он вспомнил, как пропал в пещерах горы. Тогда его захлестнула паника, страх, что он ничего не может сам, и ему придется ждать родителей, чтобы они спасли его. Сейчас же Матвея больше терзала совесть, что он заставил родителей переживать. Страх небольшой был, и он был связан с тем, что газ мог еще раз сыграть с ним злую шутку. Предсказать появление пузырей было невозможно и, поэтому приходилось полагаться только на случай и удачу.

Солнце начало клониться к закату. Солнечный свет, проходя через грязные облака, рассеивался. Направление можно было выдерживать примерно, и шанс промахнуться мимо родной горы был велик. Матвей взял немного севернее, отчего-то считая, что его сместило на юг.

Через час горы все еще не появились. Небо стремительно темнело. Мальчику хотелось пристать к любой суше лишь бы не оказаться на воде ночью. Его пугала перспектива попасть под выход газа в темноте. Вероятность этого была ничтожно мала, но обжегшись на молоке, люди привыкли дуть и на воду.

Снова стало подклинивать левое колесо. Водоросли намотались и мешали ему работать. Матвей бросился искать нож, но вспомнил, что держал его в руках, когда упал в воду. Он попробовал снять водоросли руками, но их тугие и скользкие стебли совсем не поддавались на усилия. Тогда Матвей попытался перекусить их. Неожиданно, это удалось. Водоросли имели привкус болота, но на вкус казались съедобными и напоминали отдаленно привкус морской капусты, ламинарии.

Матвей подумал про

еду и желудок заурчал. Мальчик поднял перед собой стебель морской травы и, зажмурившись, сунул его в рот. Организм принял необычную еду спокойно. Матвею даже показалось, что он приобрел энергию. Он снова пустился в путь. Солнце уже висело над горизонтом. Сквозь коричневые облака оно отражалось красным отсветом на черном глянце водоема.

Из-за особого преломления лучей, подсвечивающих дымку, рассмотреть что-либо на горизонте не представлялось возможным. Матвей все глаза проглядел, но не мог с уверенностью сказать, есть ли там горы или нет. Он вставал на цыпочки, как-будто это могло помочь ему. Временами ему казалось, что он видит горы, а в следующее мгновение он понимал, что это оптические иллюзии, вызванные напряженным вглядыванием.

Солнце заходило за горизонт, и все, что видел Матвей, это была золотисто-красная полоса заката. От неё красная дорожка шла прямо к плоту, указывая верный путь на запад. Мальчик был уверен, что выбрал правильное направление, и рано или поздно найдет свой дом. Его больше беспокоило, что родители не находят себе места. Ради них он торопился вернуться.

Стемнело. Матвей не остановился. Вырывающийся на поверхность газ, периодически напоминал о себе сероводородным запахом, Матвей, во что бы то ни стало, спешил выбраться на сушу. Через каждые десять минут он останавливался и прислушивался. В природе царило полное безмолвие. Матвей боялся услышать шум водопада, коих было в избытке вокруг их долины.

Он в очередной раз остановился послушать природу, да и на колеса снова намотались водоросли. Матвей подцепил зубами сколький стебель и дернул. Водоросль поддалась. Он очистил одну сторону и собрался перейти к другому колесу. Мальчик не сразу сообразил, что у него над головой шумит рой мошкары. Матвей отмахивался от них, пока до него не дошло, что насекомые живут вблизи от суши.

Быстро очистив второе колесо, Матвей продолжил движение. На темном фоне неба появилась еще более темная тень горы. Она быстро приближалась. Матвей сбавил скорость и осторожно причалил к берегу. На душе отлегло. За прошедший день он успел почувствовать отвращение к воде.

Спать пришлось на голых камнях. Мошкара лезла в лицо, кусала в кисти рук и торчащие из-под штанов лодыжки. Но это были пустяки, по сравнению с ночевкой на плоту. Матвей уснул, как убитый.

Проснулся он рано утром, от холода. В утренних сумерках Матвей рассмотрел, что пристал к северной оконечности Верблюда. Это здорово обрадовало мальчика. Он встал. Разогрел немного тело физическими упражнениями и пустился в путь. Матвей так бодро налег на педали, что чуть не проглядел лежащий у берега баллон. Ему сразу стало понятно, что это отец пустился на нем на поиски своего непутевого сына. Матвей повернул плот в сторону баллона.

Отец спал, как и Матвей на голых камнях. Сын бесшумно причалил к берегу, слез с плота и осторожно тронул отца за плечо. Егор резко открыл глаза и сел.

– Ты, ты, где был?
– В глазах отца была и радость от того, что сын нашелся и вопрошающая строгость.

– Пап, я, это, я хотел немного за Верблюда сплавать, а там, понимаешь, там вода совсем стоячая и газа много. Прямо подо мной пузырь вышел, плот упал туда, а меня в воду сбросило.
– Последние слова Матвей говорил на грани плача.