Ветеран особого подразделения

Рощин Валерий Георгиевич

Глава шестая

Азербайджан

22–24 августа 2008 г

Разные мысли будоражили сознание — не только о вариантах финального аккорда операции. Судя по звуку работающего двигателя и по жесткости подвески — ехали на «уазике»; дорога была долгой — колыхались на бездорожье дольше двух часов. Сопровождавшие в основном молчали. А когда перекидывались фразами на непонятном языке, сидевший с курткой на голове Серебров, пытался

уловить в словах хоть какой-то намек на национальность, на принадлежность к спецслужбам, на привязку к местности…

Ничего не выходило. Впрочем, иногда казалось, что некоторые слова он когда-то слышал.

В начале девяностых в бригаде служили два армянина. Со всеми общались на русском, а меж собой балакали на своем. Конечно, майор ничего из их «речей» не помнил, и все же сейчас слух улавливал знакомые звукосочетания, интонации.

Однако на том все достижения из области предположений заканчивались…

УАЗ вырулил на ровную дорогу и с четверть часа гнал на приличной скорости. Затем повернул, качнулся в последний раз и остановился.

— Выходи, — скомандовал тот же голос, что отдавал распоряжения в гостинице.

Он осторожно выбрался из машины. Чьи-то руки вновь подхватили, резко развернули, повели. Привыкшие к темноте глаза вдруг заметили светлые пятна — внизу — под курткой мелькнули босые ноги, ступающие по серому асфальту. Верно, вокруг уж светало…

Каменное крыльцо, порог, деревянный пол длинного коридора.

Резкий поворот направо и приказ нагнуться. Серебров послушно нагибается, но задевает головой низкую перегородку.

Материя куртки смягчила удар — боли он почти не почувствовал. Однако с курса сбился, наткнулся на идущего по левую руку.

Тот удержал, подтолкнул в спину и снисходительно буркнул:

— Ушибся? Не расстраивайся — долго болеть не будет. Завтра все равно поставят к стенке…

Более соток его продержали в камере. Без еды, без одежды, без света. В момент водворения оставили кружку теплой воды. На том вопросы комфорта и соблюдения прав человека были закрыты. Точнее — захлопнуты вместе с надежной железной дверью.

Впрочем, вопросов он не задавал, в дверь кулаками не барабанил и вообще вел себя тихо. К чему скандалить? И он, и те, кто его взял тепленьким в кровати придорожной гостиницы, прекрасно осознавали свою незначительность в крупной игре больших и таинственных боссов. Эти боссы и двигали пешками на «шахматной доске» огромного геополитического пространства, решая — кем пожертвовать, а кого двинуть в ферзи.

Вот и лежал спецназовец, закинув руки за голову на узкой деревянной лавке. Лежал, вспоминал жизнь, думал об Ирине и друзьях…

* * *

Утром (по крайней мере, так ему показалось) вошли трое: офицер и два рядовых амбала. Небрежно швырнув одежду, приказали собираться. И в открытую — на закрывая головы, повели по коридору…

«Повезут дальше — в Центральное управление службы безопасности? Или, в самом деле, пустят в затылок пулю?..» — гадал он, послушно следуя закоулками

обветшалого и давно не знавшего ремонта здания.

Привели в кабинет; усадили на стул перед плюгавым мужичком с черными бегающими глазками. Значительно раздвинув локти на столешнице, тот шуршал какими-то бумагами, всячески стараясь не замечать арестованного.

«Похож на следователя. Видел такого в каком-то фильме, — в свою очередь разглядывал его Аркадий. — Сейчас выдержит паузу, поднимет рожу и спросит: фамилия, имя, отчество?..»

— Ты кто? — наконец, сподобился тот на общение.

«О, новая форма допросов — армянская. Конь в телогрейке!..»

— А вас кто больше устраивает: русский или азербайджанец? — узнал Аркадий лежащие перед следователем паспорта.

— Ты не умничай — я все равно этим документам не верю. Тем более что один из трех паспортов явно не твой.

И вот тут он оказался прав! Серебров совершенно забыл, что за подкладкой куртки спрятаны два российских паспорта: его и Ильи.

«Черт, вылетело из башки!» — мысленно обругал он себя. И не вопросы следователя беспокоили в данный момент, а то, каково пришлось Илье в беседе с таким же «товарищем», имея при себе один документ гражданина Азербайджана.

Беседа была ни о чем. Иногда у майора складывалось впечатление, будто следователь не очень-то и хочет узнать правду; добиться толковых показаний и услышать вразумительные ответы на свои вопросы. Спросив: как ты попал в Армению? он тут же отвлекся на телефонный звонок, да так и не и вспомнил о последней фразе. Коротко глянув в какие-то бумаги, поинтересовался: сколько человек с ним перешло Азербайджано-Армянскую границу? Но в это момент вдруг в кабинет заглянул его коллега, протараторил длинную тираду на местном языке и исчез. И снова разговор вильнул в другую сторону. Потом плюгавый мужичок полез в портфель и выудил маленький термос с аккуратно упакованными в пакет двумя бутербродами.

— Тебя ведь забросили из России, верно? — медленно наливал он кофе в чашку.

Аркадий не торопился отвечать на очередной каверзный вопрос. И не прогадал — вскоре плюгавый зыркнул из-под черных кустистых бровей и, заметив голодный взгляд арестованного, без церемоний протянул второй бутерброд:

— На, ешь, раз голодный.

— Благодарю, — смутился тот от щедрости и еще более подивился непоследовательности должностного лица.

— Ешь и рассказывай: кто по званию, где проходил подготовку, с каким заданием шел через границу…

Серебров медленно жевал половинку булки с ломтем острого копченого мяса и поспешно выдумывал легенду. Такую что бы не выдать суть операции, но и не напороть чуши, в которую не поверят.

Однако и в этот раз ничего говорить не пришлось — на столе снова зазвонил телефон. Закончив короткий разговор, следак дожевал остатки бутерброда и вызвал дежурного. После чего арестованному застегнули на запястьях наручники, вывели за дверь и подтолкнули в спину в направлении выхода из здания.

И с этой минуты он опять перестал понимать происходящее…