Ветерок от взмаха крыла бабочки

– Доброе

утро, страна, – пробормотала сонная Танечка, сидя на своей кровати. – Блин, опять не выходной, – процедила она сквозь зубы и снова увалилась в постель. Так продолжалось несколько раз. Блинов этим утром вышла целая стопочка. Этими блинами можно было плотно позавтракать, если бы они могли материализоваться.

Борьба сама с собой была обычным утренним ритуалом. На работу Танечка (точнее Татьяна Сергеевна Терновская) ходила в стиле гордой птицы-Ёжика: пока не пнёшь, не полетит. Не то чтобы она совсем не любила свою работу, просто работа не любила её.

Дорога до её офиса была в некотором роде марафонской дистанцией (причём в многоборье). Мало того что времени всегда катастрофически не хватало, так ещё и путь был несколько тернист. И количество, и качество этих терний менялись в зависимости от времени года.

Старт был относительно лёгок. Весной и осенью, во время оттепели, ступеньки у крыльца подъезда покрывались льдом, образуя ледяную горку. Вследствие чего жители дома периодически получали в лёгкой, а порой и в довольно тяжёлой степени массаж телес и различных частей конечностей.

Далее путь проходил по небольшому участку тротуара. Тротуар простилался всего лишь до ближайшего угла дома, в котором жила Танечка. Сразу за углом начиналась самая трудная часть дистанции. Особенно сложно было преодолеть его в сезон дождей. По сути, это был пустырь, местами покрытый сочной травой. По ночам эта трава превращалась в музыкальный ковёр. Пение сверчков убаюкивало большую часть населения смежных с ковром домов. Остальная часть не могла уснуть от пульсирующего шума насекомых. Днём трава таила в себе много опасностей. Стоило хоть немного задеть ближайшую травинку, как в небо взмывало гигантское облако мелкой мошкары и комаров.

Совсем другое дело было с тропой, пролегавшей через пустырь. Эта народная тропа действительно никогда не зарастала! Она была очень коварна, а в дождливое время года преобразовывалась в трассу для бобслея. В особо затяжные дожди на ней образовывались лужи-ловушки, местами весьма глубокие.

«Ю-ху!» – уже кто-то несётся по гладкому тёмному сланцу.

«Ю-ху!» – пронёсся другой бобслеист, оставляя Танечку где-то далеко позади себя.

Однажды она увидела «Оп-ля». Это молодой человек упал на живот и проехал по мокрой земле совсем немного. Надо признать, что трасса была не совсем гладкой и ровной. Кое-где торчали из земли камни, иногда целые каменюки.

Хуже всего приходилось старикам, но они были мудрее своих потомков и обходили трассу по самой её кромке.

На работу в такую погоду Татьяна Сергеевна приходила не с пустыми руками (ногами). Она всегда заботливо

приносила с собой въевшийся комок грязи на обуви. Поэтому при её появлении из разных углов офиса доносилось ехидное: «Свинья везде грязь найдёт».

Зимой тропа превращалась в конькобежный каток. Песочком тропинки уже давно никто не посыпал.

На работе обстановка тоже царила непростая. Начальником у Татьяны Сергеевны был Букин Рудаль Альфафович. Не каждый решался к нему обратиться с каким-нибудь важным-неважным вопросом только потому, что имя у него было сложное.

Заместителя начальника, Охотника Игоря Петровича, все старались обходить стороной, так как он действительно был охотником до всего: кто на сколько опоздал, где кто был, о чём говорил, кто чем занят и так далее и тому подобное. Но особенно он был охотником до женщин. А если у кого-то день рождения или юбилей, то жди его первым гостем, ведь поесть на халяву он любил охотнее всего.

Самой бесстрашной и деятельной женщиной коллектива считалась Крикунова Марзия Габдрахмановна. Попробуй ей скажи что-нибудь не так! Дураков мало. Во всяком деле она всегда первая, никому работать спокойно не даёт. Особенно тяжело сотрудникам приходилось, когда у Марзии Габдрахмановны не было своей работы. Тогда она кидалась на всех и вся, закидывая несчастных сослуживцев своими указивками (так она самолично выражалась):

– Ложь сюда!

– Клади.

– Молчать всем! Слушать меня сюда! Все дураки, все идиоты! Всё СРОЧНО! СРОЧНО! Поняли меня?

Всё это очень раздражало и мешало эффективному протеканию рабочего процесса. От этих криков люди входили в такой ступор, что собственное имя вспомнить не могли. С такой напористой женщиной спорить было бесполезно, поэтому все дружно молчали в тряпочку и покорно выполняли её поручения. Вот так и жили они в своём уютном и милом коллективе.

Ещё был Никита. Парень как парень. Тихий, спокойный и в чём-то даже гений. Тайком он поглядывал на Танечку, а для Танечки этот Никита был как все прочие люди: есть – есть, нет – нет. Но кое-кто на этого незатейливого парнишку заглядывался. И это была дама со всеми удобствами Анжелика Алексеевна – инженер какой-то категории. Анжелика сама себе очень нравилась. Ей нравилось в себе всё, начиная от кончиков пальцев на ногах и до самой макушки на голове, и поэтому Анжелику сильно возмущал тот факт, что какой-то там тихоня совсем её не замечает.

Единственным добрым другом для Танечки в этой среде была Инна Маратовна – пожилая женщина с мягким характером и с большим жизненным опытом за плечами. Муж Инны Маратовны, Эдуард Валерьевич Шишманцев, находился в должности главного бухгалтера, поэтому она в первую очередь ценила в людях качества щедрости и бескорыстия. Танечка в этом плане, как говорится, была без царя в голове.

В офисе повсюду стояли цветы – живые цветы в горшочках. Это были любимые крошки Инны Маратовны. И зимой, и летом над цветами летали бабочки: маленькие бабочки, еле заметные глазу. Все почему-то думали, что это моль, но над цветами порхали именно бабочки, очень крохотные и почти бесцветные.