Ветхая ткань бытия
Шрифт:
И глаза его, ставшие моментально безжалостными и свирепыми, повернулись к Науэру. Гость выглядел странно. Его очертания менялись. Слегка, но постоянно. Что происходит? — думал Норруан лихорадочно. Он не вызывал Мондерела, по глазам видно, но кто-то же сделал это!
А Гость увидел, как из-под приятного во всех отношениях лица Владыки начинает проступать другое… куда менее приятное и вежливое. Рука Норруана потянулась к
Второй Гость — полупрозрачный и едва заметный — поднялся на крепостную стену и тихонько двинулся к Норруану, прячась за спиной у Науэра-первого.
— Не знаю, — ответил Гость, изо всех сил стараясь не замечать того, что происходит с Норруаном. — Я не следовал ничьим советам.
Норруан заметил второй силуэт слишком поздно.
Второй Науэр — мрачный, с недоброй улыбкой и мечом в руке — слился с первым; полыхнуло тёмное пламя, и Норруан отшатнулся, прикрывая глаза.
В его ладонь послушно легла рукоять меча.
— Они сражаются! — воскликнул Мондерел, указывая на фиолетовые вспышки, озарявшие верх крепостной стены. — Нам остаётся только ждать.
Науэр не успел ничего понять.
Норруан взревел и, выхватив огромный светящийся меч, атаковал Гостя, не оставляя тому времени на раздумья.
У себя в руках Науэр обнаружил меч. А тело доказало, что он действительно фехтовал лучше всех в Зивире.
Лишь два раза коснулись мечи друг друга.
Понял Гость, что промедление будет стоить ему жизни.
И прыгнул вперёд, проводя клинком короткую дугу снизу вверх и слева направо.
Фиолетовая мгла, что опустилась на крепостную стену, неожиданно испарилась.
Норруан стоял перед ним и с великим изумлением смотрел на жуткую рану на своей груди.
— Глупец, — произнёс он отчётливо и рухнул навзничь.
После чего бесследно исчез.
Под ногами Науэра вздрогнул замок. Он посмотрел на юг… болота куда-то делись, и оставшаяся горстка защитников Зивира с восторженными криками бежала к замку. Многие выкрикивали его имя.
Гость не ощущал себя победителем. Он ощущал себя посмешищем — хотя не вполне понимал, почему. И ладно, подумал он вяло. Сейчас потребую, чтобы меня отправили домой, и постараюсь забыть всё это как можно скорее.
Он с отвращением отбросил меч.
Ворона отскочила подальше от Книги и в ужасе закрыла
— Я так и знала, — прошептала она и вновь подошла к фолианту.
Текст потёк вновь… почерк не был похож ни на один из предыдущих.
Мондерел встретил Гостя у широко открытых ворот Замка.
— Приветствуем тебя, о достойный! — выкрикнул он. Правитель радостно улыбался, и было видно, что он помолодел лет на двадцать. — Мы ни минуты не сомневались, что вы победите — хотя зрелище битвы и доставило нам несколько неприятных минут…
— Зрелище?! — крикнул Гость шёпотом, не в силах крикнуть по-настоящему. — Вы наблюдали за нами?
Мондерел и его генералы удивлённо переглянулись.
— Да, — повторил он. — Не скрою, было поистине жутко. Ну что же, Гость, вы вправе требовать всего, чего пожелаете, прежде мы с почётом проводим вас…
В голове Науэра кружилось несколько мыслей. Ему становилось понятным то, что произошло… и становилось ясным, чем это может кончиться…
Мир потемнел вокруг него.
Его подхватило, как смерч подхватывает пушинку.
Тьма окружила его со всех сторон. Странный шум накатил из тьмы — то ли плеск прибоя, то ли тихие аплодисменты, то ли шелест осенних листьев.
Тьма расступилась.
Гость ощутил себя сидящим на песке, возле мирно потрескивающего костра, тёплым летним вечером.
Рядом сидел Аймвери.
Аймвери кивнул ему.
— …Я знаю это чувство, — произнёс лесной человечек, видимо, отвечая на ранее заданный вопрос. Кинув веточку в костёр, он отвернулся, чтобы взглянуть на Реку.
Воцарилось молчание. Гость сидел, оглушённый и не вполне пришедший в себя после вихря событий последних десяти минут. Почему он здесь? Что здесь делает Аймвери? Разве это — его дом?
— …Мне почему-то кажется, что всё это уже было, — добавил Аймвери, рассматривая пляшущие язычки пламени. — Что я не в первый раз провожаю кого-то к Реке, сижу ночью у костра, вспоминаю о прошлом и не знаю, что делать с будущим. Там, в Игле, подобные мысли никогда не тревожили меня.
Неожиданно Гость всё вспомнил.
Он уткнулся лицом в ладони и был рад, что Аймвери не видит его, перепуганного и жалкого, изо всех сил старающегося удержать рвущийся на свободу вопль ужаса.