Ветка омелы
Шрифт:
— Нет, под эту модель бюстгальтер не надевают. Сними его, — потребовала Эвелина.
Фейт подчинилась. Взглянув на себя в зеркало, она была потрясена. Платье, абсолютно закрытое спереди, имело сзади довольно глубокий вырез и так плотно облегало фигуру, что Фейт невольно сравнила себя с бабочкой, спеленатой коконом.
— Я не смогу появиться в таком виде! — выдохнула она.
— Но почему? — удивилась Эвелина. — Ты выглядишь потрясающе!
— Я чувствую себя… Жанной Д'Арк, закованной в латы, — выдавила
— Ну уж вряд ли тебя сожгут на костре! Теперь ты сама убедилась, как меняет человека вещь. Вот только жаль, что благодаря стараниям своего замечательного братца Жером не увидит тебя во всей красе.
— Не только Жером, никто не увидит, — твердо заявила Фейт, — поскольку я это не надену. Подыщи мне что-нибудь… попроще.
— Нет. — Эвелина умела быть неумолимой. — Или это, или ничего.
— Тогда я надену то же, что вчера вечером, — упрямилась Фейт.
— Не наденешь. Ты огорчишь этим Гюстава.
— Ты хочешь сказать, ты будешь огорчена.
— Ну хорошо, я буду огорчена. Соберутся сливки общества, дорогая, и мне не хочется краснеть перед ними. Если ты не наденешь то, что предлагаю я, тебе лучше сказаться больной.
— Хорошо, я так и сделаю, — огрызнулась Фейт, задетая тем, что котируется прежде всего одежда, а не она сама.
— Дорогая, ну не будь такой упрямой, — принялась увещевать ее Эвелина. — Гюстав очень хочет представить нас обеих своим друзьям. Ты такая красавица! Почему бы тебе не показаться во всем блеске?
Да чтобы не дать Эрику лишнего повода для подозрений! — мысленно ответила Фейт. Платье, конечно, сногсшибательное. Она приподняла волосы, чтобы заколоть их на затылке, — это визуально удлинит фигуру, как и высокие каблуки.
— Прекрасно! — Эвелина захлопала в ладоши. — Все мужчины сегодня будут у твоих ног!
— Кроме Гюстава, конечно. — Фейт улыбнулась.
— О, Гюстав тоже. Он настоящий мужчина, уверяю тебя. — И Эвелина добавила уже серьезно: — Я желаю тебе только добра. Если ты выйдешь замуж за Жерома…
— Об этом не может быть и речи, — перебила мачеху Фейт. — Не знаю, как он, но у меня нет к нему никаких чувств.
— Ничего, появятся со временем. Он очень симпатичный молодой человек.
— Дело не во внешности. — Фейт попыталась расстегнуть молнию, но та не желала поддаваться. — Эвелина, помоги же мне вылезти из платья!
— Только при условии, что ты наденешь его сегодня вечером. Иначе барахтайся сама!
— Шантажистка! Я испорчу твое платье, если буду и дальше дергать за молнию.
Мачеха пожала плечами.
— Ну и порть, хотя оно стоит целое состояние.
— Ну хорошо, — сдалась Фейт, — я надену это чертово платье, только освободи меня!
Довольная одержанной победой, Эвелина расстегнула молнию и подхватила платье, когда Фейт сняла его.
— Вот и хорошо, вот и умница, — приговаривала
— Уж лучше иметь дело с грязным животным! — в сердцах воскликнула Фейт и взмолилась: — Ну перестань, Эви!
В глазах мачехи появилась боль.
— Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня так называют!
— Извини. — Фейт кротко улыбнулась. — Во сколько собираются гости?
— К девяти мы должны быть при полном параде. Ты собираешься еще отдыхать?
Почему бы и нет? Вероятно, мероприятие затянется до самого утра.
Эвелина усмехнулась.
— Ну отдыхай.
Фейт пошла к себе. На сегодня с меня хватит предложений выйти замуж за одного из братьев Кьюте. Уж Эрику такое лишь в страшном сне может присниться! Как, впрочем, и мне. Из него не получится нормальный муж, уж это точно!
В восемь двадцать Фейт была почти готова, оставалось лишь надеть платье. Закутавшись в легкую накидку, она в ожидании Эвелины вышла на балкон и с удовольствием вдохнула вечернюю прохладу.
Дом опоясывали балконы, разделенные невысокими перегородками из плюща, так что открытой оставалась лишь передняя часть балкона. В противоположном от того, где находилась комната Фейт, крыле свет горел лишь в двух комнатах верхнего этажа. В одной из них ставни и стеклянные балконные двери были широко распахнуты, так что часть комнаты просматривалась с балкона Фейт.
Она увидела мужчину, на котором не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер. Фейт отметила разворот плеч, развитую мускулатуру, накачанный пресс. Грудь мужчины покрывала темная густая растительность, и у Фейт пересохло в горле, когда она вдруг представила, как запускает пальцы в эти шелковистые волоски.
Будто почувствовав на себе ее взгляд, Эрик поднял голову. Прятаться поздно, он уже заметил меня, поняла Фейт. С бьющимся сердцем она продолжала смотреть на него, видя, как его губы медленно растягиваются в улыбке. Прошло не меньше двадцати секунд, прежде чем она заставила себя неторопливо повернуться и уйти с балкона.
К приходу Эвелины Фейт успела взять себя в руки. На мачехе было черное платье, непонятно как державшееся — верх корсажа до половины открывал ее великолепную грудь. Кожа Эвелины была такой же гладкой, плечи — такими же стройными и крепкими, как у Фейт, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Эвелина помогла Фейт надеть платье, и они рука об руку спустились в салон, чтобы присоединиться к мужчинам. Ожидая увидеть там лишь Гюстава и Эрика, Фейт немного растерялась, когда навстречу ей бросился Жером и, схватив ее руку, с обожанием поднес к своим губам.