Ветра Камино
Шрифт:
На улице было тридцать градусов по Цельсию, и Брюс поднялся наверх, чтобы переодеться. Сняв с себя неизменный льняной костюм и галстук-бабочку, он надел потрепанные шорты и футболку, а обуваться и вовсе не стал. Вернувшись в кухню, открыл две холодные бутылки пива, одну отдал повару, а со второй направился на веранду, где начал накрывать на стол.
В подобные моменты ему очень не хватало Ноэль. Она занималась импортом антиквариата из Южной Франции и была непревзойденным декоратором. Сервировать стол для вечеринок было ее любимым домашним делом. Коллекция старинного фарфора, стекла и столовых приборов Ноэль поражала воображение и постоянно
Их двенадцатифутовый обеденный стол несколько веков использовался на винодельне в Лангедоке. Они с Ноэль нашли его год назад, когда целый месяц занимались покупками. Опьяненные деньгами, добытыми нечестным путем, они практически опустошили Прованс и приобрели столько всего, что пришлось снимать складское помещение в Авиньоне.
На буфете в столовой Ноэль аккуратно выставила самую лучшую посуду. Двенадцать фарфоровых тарелок, вручную расписанных для какого-то графа в XVIII веке. Множество серебряных приборов – по шесть штук на каждое место. И несколько десятков бокалов – для воды, вина и дижестивов.
С винными бокалами часто возникали проблемы. Французские предки Ноэль пили меньше, чем американские писатели, приходившие в гости к Брюсу, и старая посуда вмещала в себя не более трех унций. На одной из шумных вечеринок много лет назад Брюсу и его гостям так надоело каждые десять минут наполнять изящные бокалы, что он настоял на более современных вариантах – на восемь унций для красного и на шесть для белого. Ноэль пила мало, но пошла ему навстречу и приобрела коллекцию бургундских кубков, которые могли бы впечатлить ирландскую команду по регби.
Рядом с посудой лежала подробная схема грамотно накрытого стола, Ноэль приготовила ее три дня назад, перед отъездом. Брюс начал раскладывать льняные салфетки и шелковые настольные дорожки, расставлять подсвечники, а затем тарелки и бокалы. В этот момент прибыла флорист и стала заниматься оформлением, переставляя все по-своему и пререкаясь с Брюсом. Когда, по ее мнению, стол достиг идеального состояния, Брюс сфотографировал его и отослал снимок Ноэль, которая находилась сейчас где-то в Альпах с другим своим приятелем. Стол выглядел достойным снимка на журнальном развороте и был готов к приему дюжины персон, хотя у них на ужинах до подачи еды точное количество гостей никогда не было известно. Часто кто-то заявлялся в последнюю минуту, отчего за столом становилось только веселее.
Брюс направился к холодильнику за еще одной бутылкой пива.
Коктейли планировалось подавать в шесть часов. Но гости все были писателями, и никто из них не посмел бы прийти раньше семи. Майра Бэквит и Ли Трейн явились первыми и зашли в дом без стука. Брюс встретил их на веранде, смешал для Ли ром с содовой, а Майре налил темного эля.
Дамы прожили в отношениях уже более тридцати лет. Поначалу им с трудом удавалось оплачивать счета писательством, но однажды они наткнулись на жанр эротических любовных романов и, настрогав их целую сотню под дюжиной псевдонимов, заработали достаточно, чтобы удалиться на покой и купить на острове очаровательный старый дом, прямо
Майра была крупной женщиной с коротко стриженными волосами, выкрашенными в лавандовый цвет. В вялой попытке скрыть габариты она носила яркие развевающиеся хламиды, которые вполне могли бы служить двуспальными простынями. Ли, в противоположность Майре, была совсем крошечной, смуглой, а длинные черные волосы стягивала аккуратным узлом на затылке. Обе дамы просто обожали Брюса и Ноэль, и все четверо частенько ужинали вместе.
Глотнув пива, Майра спросила у Брюса:
– Ты уже виделся с Мерсер?
– Да, сегодня мы обедали. С нами был Томас – ее нынешний телохранитель.
– Симпатичный? – поинтересовалась Ли.
– Ничего такой, на пару лет ее моложе. Он у нее учится.
– Молодец девчонка, – одобрила Майра. – Ты выяснил, почему она на самом деле сбежала отсюда три года назад?
– Нет, знаю только, что у нее возникли какие-то семейные проблемы.
– Что ж, сегодня мы докопаемся до истины, будь уверен.
– Ну, Майра, – мягко вмешалась Ли, – мы не станем совать нос в чужие дела.
– Вот еще! Совать нос в чужие дела я умею лучше всего. Мне нужны сплетни. Энди придет?
– Вероятно.
– Хочу с ним увидеться. Он был гораздо забавнее, когда не просыхал.
– Майра, это деликатная тема.
– Лично я считаю, что нет ничего более скучного, чем трезвый писатель.
– Воздержание ему необходимо, – заметил Брюс. – Мы это уже обсуждали.
– А что твой Нельсон Керр? Этот скучный, даже когда нетрезв.
– Майра!
– Нельсон придет, – заверил ее он. – Я полагал, он мог бы стать хорошей парой для Мерсер, но сейчас она занята.
– Кто тебя назначил свахой? – усмехнулась Майра.
В дом зашел Джей Эндрю Кобб, или, как они его называли, Боб Кобб, одетый, как обычно, в розовые шорты, сандалии и рубашку с ярким цветочным принтом. Майра сразу переключилась на него:
– Привет, Боб! Не стоило ради нас так наряжаться. – Она стиснула его в объятиях, а Брюс шагнул к бару, чтобы налить ему водки с содовой.
Кобб был бывшим уголовником, отсидевшим срок в федеральной тюрьме за грехи, которые до сих пор никому толком не известны. Его криминальные романы хорошо продавались, но уж слишком много в них было тюремной жестокости, по крайней мере, по мнению Брюса. Кобб обнял Ли и произнес:
– Приветствую, дамы! Всегда рад вас видеть.
– Хорошо провел день на пляже? – поинтересовалась Майра.
Кожа Кобба была темно-коричневой и словно лакированной от вечного загара, который он поддерживал, долгие часы проводя на солнце. За ним закрепилась репутация стареющего пляжного бездельника, не пропускавшего ни одного бикини и постоянно ищущего, с кем бы переспать. Кобб улыбнулся Майре:
– Каждый день, проведенный на пляже, – это хороший день, дорогая моя.
– Сколько ей было лет?