Ветреный
Шрифт:
Что он сейчас делает с ней? Черт, черт… Если подонок позволяет себе сцены на улице, то что он творит, когда никто не видит? Когда ей никто не может помочь?!
— Убери руки! — бросаю Лехе и толчком бью его в корпус, чтобы он уяснил, что я серьезно. — Я пойду!
— Для чего? Он не откроет и вызовет ментов. И она сама пошла с ним…
— Да заткнись ты!
— Ты слышал, чтобы она кричала? Я нет! Люди обычно кричат, когда ждут помощи. Ник, очнись, она его жена! Это не твое дело, что творится в чужой
Словами он не понимает и я делаю подсечку, опрокидывая его на землю. Леха с глухим грохотом валится вниз и болезненно выдыхает, неудачно приложившись локтем об бордюрный камень. Но тут же вскакивает на ноги и нагоняет меня.
— Спасибо, приятель, — добавляет он, переходя на бег, чтобы держаться рядом. — Лучше туда, сзади.
Он предлагает дело. Я замечаю калитку заднего входа, которая приоткрыта из-за брошенного шнура. Работник копошится у столбиков освещения для палисадника и не обращает на нас никакого внимания. Я ныряю во двор первым, а приятель за мной. Мы оказываемся на квадратной подъездной площадке, которая выводит к гаражу на две машины с автоматическими воротами.
— А он при бабле, — замечает Леха и опять очевидное. — Слышишь?
— Слышу.
Мы сделали всего пару шагов над стенкой, обойдя скрученные мотки электропроводки и сложенную стремянку, как я начинаю различать приглушенные голоса. И один из них точно ее. Да, она… Я ускоряю шаг и слышу ее злые колкие интонации. Она огрызается ему, что-то бросает в запале и выкрикивает слова одно за другим.
— Зря ты это, Ник, — Леха качает головой. — Тебя же и оставят крайним.
— Сука! — орет ее муж, как ненормальный, срывая голос.
Мы как раз огибаем кирпичный дом и видим их. Я смотрю на Ангела… На то, как она падает.
Я зависаю на миг, потому что этот урод только что замахнулся и отвесил ей зверскую ублюдскую пощечину. Она даже не смогла устоять на ногах, беспомощно прогнулась под силой его удара и рухнула на бетонную дорожку.
— Хочешь повторить действия трехлетней давности? — но она продолжает говорить и резким взмахом утирает выступившую кровь. — Я ведь уйду. На этот раз точно.
— Да что ты? — он гадко смеется. — А как же твой племяшка? Маленький розовощекий мальчик? Хочешь увидеть его в морге, Геля?
— Да пошел ты…
— Да что ты! — он замахивается вновь, но в этот раз я успеваю.
Вырубаю его точным ударом в челюсть и грязно ругаюсь, что понадобился всего один. Мало! Но времени нет!
Я наклоняюсь к Ангелу, которая как закрылась руками в ожидании нового удара мужа, так и осталась в скрюченной позе.
— Ангел, — трогаю ее плечо и осторожно встряхиваю. — Ты в порядке?
Она дрожит, но поворачивает ко мне лицо, смотрит потерянным и изумленным взглядом, будто ждала кого угодно, кроме меня.
— Ник?
— Можешь называть
— Что ты здесь делаешь?
— Мы потом разберемся. Давай сперва я заберу тебя, а потом мы всё обсудим.
Приобнимаю ее, чтобы поставить на ноги, но она вдруг начинает противиться. Выставляет локти мне в грудь, покалывая, и беспокойно крутит головой, оглядываясь по сторонам.
— Ник, — зовет Леха за спиной.
— Что?
— Он сейчас придет в себя.
— Блять, — перехватываю девушку, обнимая ее за талию и не обращая внимание на слабое сопротивление. — Ангел, иди сюда…
Она соскальзывает и упирается лбом мне в грудь. Ее горячее сбитое дыхание обжигают кожу через футболку и мне чертовски не хочется выпускать ее из рук. Так бы и стоял, тупо держал бы ее и ждал, когда успокоится сама. Меньше всего мне хочется дергать ее и выкручивать в руках, ведь ее только что избивал муж. Этот больной ублюдок, который слишком легко отделался.
Ангел вдруг замирает. Затихает в моих руках и расслабляется, словно поверила, что я не сделаю ей ничего плохого. Она кажется такой маленькой и хрупкой, что в голове не укладывается, как можно размахнуться и ударить ее. Как?! А он сделал это наотмашь, с садисткой оттяжкой.
— Ник, — она просыпается и запрокидывает голову, ловя мой взгляд. — Нет, Ник, нет…
У нее нереальные глаза. Впервые вижу такие.
— У тебя кровь, Ангел. Губа разбита.
Она отвлекается, поднимая ладонь к лицу, и я быстро передаю ее в руки Лехе.
— Увези ее, — командую и смотрю так, чтобы он не думал и слова вставить против. — Быстро!
Я отворачиваюсь от них и перевожу внимание на мудака, который уже отдирает себя от бетонки и, кряхтя, выставляет ладони, чтобы оттолкнуться как следует. Должок я ему уже вернул — вместо нижней губы у него эффектное месиво. Приятно смотреть и ему чертовски идет.
— Где она? Где?! — шипит он, стараясь выпрямиться и зацепиться за столбик ограждения, как за опору. — Геля!
— Со мной разговаривай.
Его зрачки расширяются, а все возмущение выходит через ноздри. И он вдруг начинает смеяться, опускает голову, сплевывает кровь на бетон и продолжает гадко посмеиваться.
— Гаденыш… Я же тебя уничтожу, под асфальт закатаю.
— Тебе бы лед сперва найти.
Урод встает во весь рост и отряхивает пиджак.
— Ди-джей, — он качает головой, не веря в происходящее, — жалкий пацан. Отлично, просто отлично… У тебя есть две минуты, чтобы вернуть мою жену назад.
Он тянется к внутреннему карману пиджака. Наверное, ищет сотовый, чтобы спустить на меня собак.