Ветувьяр
Шрифт:
Только сейчас Селин поняла, что по ее лицу ручьями льются слезы. Девушка и сама не знала, почему плачет. Вряд ли она боялась смерти.
По крайней мере, не больше, чем жизни.
И все-таки раньше, чем она решилась шагнуть в пустоту, король убрал саблю в ножны и поднял руки:
— Я сдаюсь. Отпустите ее.
*
Эйден не знал, кого он больше ненавидит — Лукеллеса или человека, что сидел сейчас перед ним. Лагат Фадел — бывший комендант столицы, взяточник, лжец и предатель. Именно он допустил, что после смерти отца Тейвона и Реморы
При этом, они с Эйденом ненавидели друг друга взаимно, а потому мужчина не сомневался, но зарвавшийся старик сейчас начнет всячески унижать его, и все эти унижения ему придется глотать. Ради Реморы можно было пойти и на большее.
Той ночью в особняке Вивер она словно заново его зажгла — Эйден понял, что он действительно рано смахнул свою фигуру с игральной доски. Он не знал, сколько ему осталось гореть — болезнь отступать не собиралась — но на пару ходов времени еще хватит. И Эйден надеялся, что эти ходы окажутся верными.
Сейчас он совершал первый из них, смирно стоя перед человеком, по которому давно плачет виселица.
— Признаться, не ожидал… Куда же ты втоптал свою гордость, граф? Туда же, куда и честь? — Вместо приветствия хмыкнул Фадел.
Он сидел перед камином с бокалом вина и грел свои немолодые ноги. За те годы, что Эйден его не видел, бывший комендант стал еще крупнее, чем был, хотя тягаться по объему с Лукеллесом все равно не мог.
Он даже не пригласил Эйдена сесть, хотя мужчина все равно бы отказался. Ему было противно находиться рядом с этой мразью.
— Не вам говорить мне о чести, — Отозвался Эйден.
— Смотри-ка, гордости стало меньше, а наглости — больше. Ты бы прикусил свой язык, граф. Или ты забыл, что комендант здесь снова я?
— Как раз поэтому я здесь, — Сквозь зубы процедил Эйден, — Я пришел просить аудиенции у Его Величества Шерода Лукеллеса.
Дернув седой кустистой бровью, старик поставил бокал на низкий столик и поудобнее уселся в своем кресле.
— С чего бы это?
— Мне нужно с ним поговорить, — Пожал плечами Эйден.
Фадел нахмурился, но спрашивать ничего не стал. Вместо этого он вновь потянулся к бокалу и ответил только тогда, когда осушил его до дна:
— Его Величество сейчас сильно занят. Я скажу ему, что любовник принцессы, — Он усмехнулся, — вдруг решил сменить сторону…
— Он непременно найдет для меня время, — Из последних сил удерживая на лице маску невозмутимости, ответил Эйден.
Когда Фадел демонстративно от него отвернулся, мужчина понял, что делать ему здесь больше нечего. Он поспешно вышел из жарко натопленного зала в коридор военного штаба, где его уже ждал привычно невозмутимый Ферингрей. Они молча двинулись к выходу из здания мимо многочисленной охраны, что появилась в столице с приездом нового короля Лукеллеса.
Миновав очередной поворот, они оказались на
Словно прочитав мысли Эйдена, Ферингрей решился заговорить:
— Что бы вы с Ее Высочеством не придумали, будьте осторожнее.
Эти слова немало удивили Эйдена. Застыв на одной из ступенек, он смерил капитана взглядом:
— Не думайте, я не собираюсь подвергать Ремору опасности.
— Она подвергнет себя ей сама. Из-за вас, — Холодно заметил Ферингрей, продолжая путь.
Эйдену пришлось его догонять.
— С чего бы вам так переживать за нее, капитан? — Поинтересовался он.
Никогда раньше Ферингрей не казался Эйдену угрожающим. Они были почти ровесниками и примерно одного роста — разве что капитан был чуть крепче сложен, но это особой роли не играло. И все-таки сейчас Эйден почему-то подумал, что Ферингрей откровенно напрашивался либо на ссору, либо на драку. Второго он определенно хотел избежать.
Ферингрей часто смотрел на Эйдена как на ничтожество, но никогда раньше граф не думал, что он, возможно, и впрямь заслужил подобное к себе отношение.
И все же капитан справился с эмоциями быстро — раздражение и ненависть на его лице сменились привычной отчужденностью, и он, понизив голос, сказал:
— Я клялся защищать всех членов королевской семьи, и эта клятва лежит на мне, пока я жив.
На этот раз Эйден шагнул вперед, вынудив Ферингрея держаться позади:
— Поверьте, капитан, я знаю, что делаю.
Только произнеся эти слова, Эйден понял, что это была ложь.
*
Как ни странно, Лукеллес вызвал Эйдена в замок в тот же вечер. Правда, то, куда пришел мужчина, было трудно назвать аудиенцией — в зале советов собрался весь новый свет Кирации, включая Фадела, Галора Реннеса, нескольких графов из провинции, пожилого сухощавого хидьяссца — видимо, командира наемников — и парочку вояк, выдающих себя за новоявленных генералов.
Все они собрались возле трона, в который Лукеллес еле втиснул свою огромную задницу. Оставалось только посочувствовать обреченному предмету мебели: это ведь страшное наказание — после Тейвона получить эту тушу!
Гвардейцы подвели Эйдена прямо к королевскому возвышению и остались стоять по обе стороны от него, словно безоружный граф в любой момент мог напасть на “Его Величество”.
Эйден почтенно склонил голову, как того требовал этикет, пока Лукеллес придирчиво оглядывал его с ног до головы с высоты своего трона. Даже в освещенной факелами полутьме лицо главы торговой гильдии блестело от выступившего на коже жира, он обливался потом, слово сидел на палящем солнце, и казался красным, как рак.