Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

Риверс Франсин

— Да, они друзья, но это еще не значит, что Марк не знает о его многочисленных глупостях. Этот Антигон только и говорит, что о политике да о нехватке денег.

— Проведи вечер с Аррией. Она же тебе нравится.

— Она все время расспрашивает меня о Марке. Тоже стала скучной и грустной.

— Но она обладает такими способностями… Даже удивительно, как Марк утратил к ней всякий интерес. — Кай повернулся к Юлии и увидел выражение ее глаз. Он засмеялся. — Да не смотри ты на меня так! Я слышал об этом от других, а не узнавал сам.

— А

тебе хочется?

Он подошел к ней и наклонился, сказав с усмешкой:

— Нет, пока ты не перестанешь радовать меня, — тут ему снова бросился в глаза синяк на ее скуле. Он выпрямился, слегка поморщившись. Марк сегодня вечером не собирался к Антигону, но если бы сам Антигон увидел на скуле Юлии синяк, он непременно рассказал бы об этом Марку. Марк по этому поводу поднял бы такой шум, что Каю не поздоровилось бы в первую очередь.

— Ты выглядишь совсем уставшей, — сказал он, — останься дома и отдохни.

Юлии было приятно услышать от мужа такие заботливые слова, но его замечания по поводу Аррии по–прежнему были свежи в ее памяти. — Я действительно устала, но я, пожалуй, все же пойду.

Он поцеловал ее, на этот раз слегка.

— Нет. Я пойду к Антигону без тебя, а ему скажу, что ты сегодня отправилась навестить родителей.

Юлия встала и расправила свои волосы по плечам.

— Я не видела родителей уже несколько недель. Пойду к ним, пожалуй, завтра.

— Отдохни денек–другой, а потом иди, — сказал он. — Ты действительно выглядишь неважно. Я бы очень не хотел, чтобы у них сложилось неправильное представление о том, как мы живем. — Конечно, Каю не хотелось, чтобы они увидели синяк, который он ей поставил.

Сейчас Кай находился в таком прекрасном расположении духа, что Юлия решила сделать еще один смелый шаг.

— После того как я навещу их, мне бы хотелось вернуть сюда Хадассу.

— Хадассу? — спросил Кай без всякого интереса. — Кто это?

— Та рабыня, которую дала мне мать.

— А чем тебе не нравятся мои рабы?

Если Юлия скажет, что они плохо служат ей, Кай прикажет привести их сюда и начнет бить их в ее присутствии, а ей этого не хотелось.

— Хадасса всегда знает, что мне нужно. У меня никогда не было такой служанки.

Лицо Кая потемнело.

— Так ты говоришь о той маленькой иудейке? Но ты знаешь, что я не люблю иудеев. Они слишком много мнят о себе. Все время пекутся о чистоте.

— Ее вера никогда еще не мешала ей служить мне. А что касается чистоты, то я всегда отсылала ее к Клавдию.

Кай удивленно поднял брови.

— Он что, хотел ее? Насколько я помню, она такая страшная.

— Да нет, — сказала Юлия, видя, что ее ложь будет неубедительной. — Клавдий интересовался ею не в этом смысле. Он хотел с ней беседовать.

Кай рассмеялся.

— Вот что происходит, когда выходишь замуж за старого импотента.

Его смех раздражал, и Юлия пожалела о том, что упомянула о Клавдии. Ее первый брак забавлял Кая. На одном из пиров, которые

они вместе посещали, Кай рассказал своим друзьям в форме анекдота о ее личной жизни — она, Юная Красотка, была вынуждена выйти замуж за Старого Дурака. Он придумал для своих друзей историю о старом импотенте, который искал в сельской местности юную красотку, и занимался этим до тех пор, пока, в конце концов, не свернул себе от усердия шею.

Поначалу история Кая представляла брак Юлии в смешном свете и была похожа на те комедии, которые они видели в театре. Однако, по мере того как эта история повторялась, юмор из нее постепенно исчезал. Теперь каждый раз, когда Кай смеялся над Клавдием, Юлии было стыдно. Клавдий не был таким старым и вовсе не был дураком. Он был достаточно умен, чтобы делать свой дом богаче, тогда как Кай умел только проматывать деньги на скачках.

— Я приведу Хадассу сюда, — сказала Юлия.

— И зачем она тебе так понадобилась?

— Те служанки, которых ты мне дал, свою работу делают бездумно, как животные какие–то. А когда тебя здесь нет, я умираю от скуки, потому что не знаю, чем заняться. Хадасса все время рассказывает мне интересные истории, поет песни. Она всегда знает, чего я хочу, еще до того, как я ее о чем–то попрошу.

Кай поднял брови и задумался.

— Ну, хорошо, — сказал он наконец. — Можешь привести ее сюда.

Как только он ушел, Юлия решила отправиться к родителям немедленно, чтобы повидать мать и отца, а потом привести с собой Хадассу. Она откинула помятое одеяло и приказала приготовить баню.

— Я надену лавандовый наряд, — сказала она одной из служанок, — приготовьте также аметисты и жемчуг.

Вымывшись и одевшись, она тщательно скрыла свой синяк. Будет лучше, если родители подумают, что у нее с мужем все прекрасно. Она надеялась, что Марка не будет дома. Он ее знал слишком хорошо, и его провести будет очень непросто.

Мать была рада видеть Юлию, обняла ее и стала задавать вопросы о ее семейной жизни, когда они пошли к отцу. Юлии было приятно видеть, как отец улыбнулся ей. Он тоже обнял ее и нежно поцеловал в ту щеку, которую она ему подставила. Децим выглядел худым и каким–то высохшим. Юлия задумалась было о том, насколько серьезна его болезнь, но тут же постаралась отбросить от себя эту мысль.

— Я так соскучилась по вас, — сказала Юлия, поняв, что это действительно так. Как странно, что она не понимала этого до того самого момента, пока не увидела их сейчас. Они были ей так дороги. И они, в свою очередь, любили ее.

Счастливая и радостная, Юлия рассказывала о тех пирах, на которых были они с Каем. Она говорила о зрелищах и гладиаторах, которых ей довелось видеть. Рассказала о дорогих подарках, которые Кай ей преподнес, и показала свои новые жемчуга. При этом она не сразу заметила беспокойство родителей или не сразу увидела, как нарастает их смятение, по мере того как она рассказывала им о своей новой жизни и о своем муже.