Шрифт:
Янаки Сергей
«Вейзмир» или, Боже мой!
Вейзмир – восклицание, соотв. русскому «Боже мой», буквально: «Больно мне!».
Действующих лица и их примерное описание:
1.Соломон Рабинович, 6о лет, зубной врач на пенсии.
2.Муза Рабинович, его жена, «Рыба моя», крупная и решительная женщина.
3.Яков Ойстрах, 25 лет, мелкий перекупщик.
4. Дина Розенталь, 20 лет, невеста на выданье.
5.Лев Вайзман, 50 лет, режиссёр театра, интеллигент.
6.
7. Иностранец, 30 лет.
8. Гражданин в «штатском», 35 лет, выдаёт себя за представителя ЖЭКа.
Двор старого одесского дома на Молдаванке. Действие происходит в середине шестидесятых годов прошлого века. Вечер.
Действие первое
Из-за закрытого занавеса доносятся глухие звуки фортепиано. Кто-то неторопливо и монотонно играет гаммы. Эта "музыка" успевает изрядно надоесть зрителю. Открывается занавес. На сцене - небольшой двухэтажный дом. Справа к нему пристроена деревянная веранда с общей лестницей. Во дворе разбит палисадник. В центре двора стоит общий стол с двумя скамейками. Слева от стола - хлипкий штакетник, выкрашенный зелёной краской. Вдалеке угадываются каменные хозяйственные пристройки и арка дома с выходом на улицу.
С первого этажа дома по общей лестнице во двор выходит Рабинович. Он одет в коричневую пижаму в полоску. На ногах домашние тапочки. Его голова перевязана полотенцем. Рабинович держит в руках шахматную доску. Он садится за большой стол и расставляет шахматы. Звуки фортепиано смолкают.
Явление первое
Рабинович. «Вейзмир!». За что? За что ты наказываешь всех нас? Нет, я понимаю, что музыкальное образование нашей Дине жизненно необходимо. Но разучивать гаммы три бесконечных месяца – это слишком. О, Элохим! Во мне больше не осталось ни капли сострадания к людям искусства. Ещё немного и я все скажу…
Явление второе
Во двор входит Дина.
Рабинович (восторженно). Как волшебно вы сейчас играли, Диночка!
Дина. Ой, не хвалите меня, Соломон Гершевич. Не надо.
Рабинович. Почему нет? Представляю, сколько трудов и денег вам это стоит. Гаммы – это же целых восемь нот.
Дина. И не говорите. (Диана считает по пальцам.) До, ре, ми, фа, соль, ля, си, и…
Рабинович. …И?…
Дина. И снова – до.
Рабинович. Непостижимо.
Дина. А ещё: диез, бемоль и… бекар. (Говорит мягко.) Бекар! За мужчину с такой фамилией я бы, не задумываясь, вышла замуж.
Рабинович (в сторону). Бедный, бедный Бекар.
Дина. Что вы сказали?
Рабинович. Говорю, что Бекар был бы
Дина. Вы случайно не знаете Рабинович, когда музыканты выходят на пенсию?
Рабинович. А вам, зачем этот заслуженно невыносимый возраст?
Дина (садится к столу). Это профессиональное. Так, знаете ли, пальцы болят. Они совершенно меня не слушают. А главное я все время забываю, какой из них указательный, а какой безымянный.
Рабинович. Вам определённо нужно замуж. Замужняя дама никогда не позволит себе такой путаницы.
Дина. Кто же меня без музыкального образования возьмёт?!
Рабинович. Что вы?! С таким шикарным пианино вы сделаете отличную партию.
Дина. Ой, только не сглазьте моего счастья, Рабинович. Это вам не зубы рвать. Ладно, пойду. По-му-зи-ци-рую.
Рабинович (вдогонку). Иди, «идише мейделе». Играй и дальше на моих расшатанных нервах. Как будто одной жены мне было мало.
Дина уходит к себе.
Явление третье
Во двор входит Мила Рот. Она чинно обходит стол. С прищуром смотрит на Рабиновича. От этого взгляда Рабинович поёживается и развязывает полотенце на голове. Полотенце спадает на шею.
Рабинович (улыбаясь). Добрый вечер, Милочка.
Рот. Я никакая вам не милочка! Я – Мила Рот!
Рабинович. Что-то не так?
Рот. Все не так!
Рабинович. «Вейзмир». Хорошо. Тогда я по-другому поставлю вопрос: Что во мне не так?
Рот. В нужно время и в нужном месте вам все объяснят, Рабинович!
Не замечая, своих нервных действий Рабинович все туже затягивает полотенце на шее.
Рабинович. Зачем Вы меня пугаете?
Рот. Только чистосердечное признание может облегчить вашу незавидную участь. Помните, что революция не окончена, пока последний враг ещё дышит.
Мила Рот уходит к себе. Рабинович развязывает полотенце на шее.
Рабинович. Ну, почему людям просто не жить? Жить… и дать жить другому. Хотя бы потому, что жизнь, она так быстро проходит. «Вейзмир!».
Явление четвёртое
Во двор со второго этажа дома спускается Яков Ойстрах. Через плечо перекинута большая спортивная сумка.
Яков. Наше вам с кипой, Рабинович!
Рабинович. И вам шалом, Яшенька.
Яков (оглядываясь). Чуть с нашим железным Феликсом нос к носу не столкнулся. Ну и баба! Откровенно говоря, я её побаиваюсь.
Рабинович. С каких пор вы боитесь женщин, Ойстрах? Не рановато ли?