Везде чужой
Шрифт:
– Тогда грош тебе цена, как предпринимателю. Вагоны арендуют на узловой станции, а не здесь.
– Сдаюсь!
– легко согласился Геннад. Разговаривать с дежурным по станции было приятно - ни заискивания, ни высокомерия, ни подобострастия с экивоками. Простой открытый разговор равного с равным. Удивительное чувство очищения души, испытанное Геннадом полчаса назад при виде снежной белизны, продолжалось общением с бесхитростным человеком.
– Да, из центурии, -
– Палуч, - в ответ кивнул железнодорожник.
– Из Бассграда?
– Из Столицы.
– Тю-тю!
– поднял брови Палуч.
– Что ж к нам-то занесло?
– Дела, как ты говоришь, - отшутился Геннад. Как-то незаметно они перешли на "ты".
– Дела, так дела, - простодушно согласился Палуч и принялся разливать по кружкам вскипевший суррогат.
– Крекеры будешь?
– Буду.
Палуч достал из стола холстяной мешочек, ловко развязал одной рукой.
– Угощайся.
Геннад осторожно положил в рот чёрный лёгкий кусочек, попытался, как Палуч, разгрызть его, но не смог. Тогда он отправил его за щёку и стал осторожно прихлёбывать крутой суррогат. Горелый мучной камешек к печенью имел весьма отдалённое отношение.
– Бабка моя крекеры сухарями называла, - уловив тень недоумения на лице Геннада, сказал Палуч.
– А я с детства по-забугорски их кликать привык. Мода тогда на забугорские словечки была: шузы, клоки, блейзеры... Так зачем я тебе нужен?
Геннад оставил кружку и достал из кармана фотографию.
– Тебе этот человек не встречался?
Палуч повертел в руках снимок.
– Не наш, - сказал он.
– Я в Крейдяном многих в лицо знаю. Рано или поздно на станцию все приходят. И этого б запомнил. Лицо характерное.
– Летом он должен был садиться здесь на столичный поезд.
– Может, и садился, - пожал плечами Палуч.
– Но я не видел. Я ведь здесь дежурю, а не кукую. Дом есть, и жена. Так что, извини. Видел бы сказал.
– А кто работал кассиром в ночь на тридцать четвёртое летней гекатоды?
– Сейчас посмотрим.
– Палуч достал из стола замызганный листок графика дежурств.
– Должно быть, Лоши... Сам понимаешь, график - графиком, но могли быть и подмены. Да и вряд ли она его видела - поездные бригады почти не передают сведений о свободных местах. Разве что в люкс-вагон. Сами подрабатывают.
– Как мне эту Лоши найти?
– А она сейчас дежурит. Позвать?
– Если можно.
Палуч неожиданно рассмеялся.
– Слушай, Геннад, а ты, правда, центур?
Геннад молча протянул удостоверение.
– Да не надо!
–
– Верю. Просто твоё "если можно" не вяжется с привычным обликом центура. У вас что, в Столице все такие?
Геннад только вздохнул.
– Ладно. Сейчас позову, - кивнул Палуч.
Через пару минут он вернулся с полноватой, несколько испуганной кассиршей, закутанной в огромный вязаный платок.
– Кассир Лоши, - представил он.
– Мне вас оставить?
– Ни к чему, - пожал плечами Геннад.
– Садитесь, Лоши. День славный.
– Славный...
– эхом отозвалась кассирша, нервно теребя концы завязанного на груди платка.
– Вам случайно не знаком этот человек?
– Геннад протянул фотографию. И увидел, как расширились зрачки женщины при взгляде на снимок. Такой удачи он не ожидал.
– Где вы с ним встречались?
– быстро спросил он, не давая опомниться кассирше.
– Его убили?
– подняла она испуганные глаза.
– Как его зовут?
– с нажимом повысил голос Геннад, уходя от ответа. С некоторых пор он взял себе за правило на вопросы не отвечать.
– Не знаю...
– пролепетала кассирша.
– Нет, правда, не знаю. Он покупал у меня билет в Столицу... И всё. Я его один раз и видела...
– И чем же он вам запомнился? Ведь это было почти полгода назад?
– А он... он взял билет в люкс-вагон... А сам... Сам был такой грязный... Нет, лицо чистое, умытое, а костюм мятый, в саже... Словно с паровоза слез.
– Что-нибудь особенное запомнилось?
– Ну...
– кассирша замялась и неожиданно зарделась.
– Деньги он так небрежно швырнул... Крупные. И акцент у него западный такой, протяжный, с пришепётыванием.
– О чём вы говорили?
– Да так... Он билет покупал... О чём можно говорить? Говорил, любит "трасифо жить"...
– Когда он брал билет?
– Как когда?
– Днём, ночью?
– Ночью. Где-то за полночь.
– Что вы можете ещё сообщить?
Кассирша вконец растерялась.
– Н-ничего...
– Спасибо. Благодарю за информацию. Вы свободны.
– Он мог быть из паровозной бригады?
– спросил Геннад Палуча, когда дверь за кассиршей закрылась.
– Да ну!
– отмахнулся Палуч.
– Паровозные бригады у нас не меняются. А потом, в спецовках они все, Лоши бы сразу так и сказала. Да и зачем железнодорожнику билет брать - так бы сел.
– А взять пассажира на паровоз могут?
Брови Палуча взлетели. Минуту он сосредоточенно раздумывал, затем сказал: