Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир
Шрифт:
Риад – это марокканский дом, перестроенный в отель. Наш риад был устроен в четырехэтажном квадратном здании, в нем было десять комнат и просторных номеров, выходящих во внутренний двор. На крыше была терраса, от дождя ее закрывали навесами. Стены украшали цветные плитки, двери и лестничные пролеты были оформлены в виде мавританских арок с затейливой белой каймой и ставнями. Повсюду росли оливковые деревца и другие растения в больших горшках, все это добавляло интерьеру мягкости. Стены украшали яркие гобелены. В коридорах на этажах стены были кое-где покрыты старинными изразцами, которые со временем становились только ярче. Встроенные в ниши бетонные сиденья были покрыты шерстяными подушками ручной
Патрисия – горничная – молча зажгла свечи на столах, в узорчатом кованом светильнике, в жестяных канделябрах, свисавших с потолка и стен. В нишах и вокруг бассейна тоже горели огромные свечи. Весь риад был полон мерцающего света, отраженного в темно-синей воде и играющего в затейливых светильниках.
Нас приветствовал одетый в белую льняную мусульманскую одежду Абрахам – очень высокий и симпатичный мальчик, помогавший по дому. Он спросил по-французски, хотим ли мы чаю, потом жестом указал на террасу на крыше. Я что-то пробормотала на ужасном французском и знаком показала, что мы сейчас туда поднимемся. Он пересек двор и пошел в кухню, а мы открыли дверь нашей комнаты.
В соседней комнате только что поселились две немки, и мы все время невольно слышали их голоса. Из комнаты на втором этаже тоже доносились голоса. Тим закрыл деревянные двери в нашу комнату, я прикрыла ставни окон, выходящих во внутренний двор. Он прошептал:
– Чертовски красиво, но похоже на общежитие! Мы же слышим все, что происходит в здании.
– Да! Вон Абрахам наливает чайник, французы говорят по телефону, и новые гости строят планы на завтра. Ой, хозяин вернулся, собирается усесться в нише прямо около нашей двери, закурить сигарету и позвонить жене в Конго. Интересно, они все еще делят мебель? Но, с другой стороны, Тим, комната достаточно большая, удобная, и мы же здесь всего на несколько ночей. Давай просто расслабимся и постараемся хорошо провести время.
Тим засмеялся:
– Тебе надо добавить в чай немного виски. Вообще, пора нам выпить!
Мы поднялись по лестнице, украшенной цветными плитками и резными перилами.
– Слушай, а ты заметил, что мы тут себя чувствуем как дома? Посмотри на все эти жестяные лампы, плитки, арки, сиденья, узорные подушки, большие глазурованные цветочные горшки, кафельные полы… Это же почти как в Сан-Мигеле!
– Конечно, – ответил он, выходя на террасу. – Сама подумай: мавры оккупировали Испанию, потом испанцы пришли в Мексику и принесли туда свою культуру.
Да, я и сама это знала – о миграции народов и всем остальном, но когда путешествуешь, видишь результаты этих процессов воочию.
Тим сел в ротанговое кресло, и мы стали осматриваться.
– Тим, ты только погляди на город! И луна прямо над нами! Божественно!
Терраса была идеальна: удобные диваны и шезлонги, медные столики. Повсюду мерцали свечи. У стен стояли горшки с душистыми растениями, невысокие деревца создавали ощущение уединения. По одной стороне террасы под навесом стояли столы с белоснежными скатертями, отполированными приборами и тарелками. Перед нами расстилался город, в ночное небо вздымались минареты, поднимались струйки дыма и ароматы жареного мяса.
Абрахам принес нам чай и блестящие стаканы, тарелочки с оливками, сыром и крошечными сэндвичами. Я поблагодарила его на плохом французском, и он улыбнулся в ответ. Тим налил мне коктейль, и тут на крышу вышли Аннет и Габриель – наши новые соседки, с которыми мы познакомились днем, когда они только въезжали в риад. Аннет согласилась выпить со мной виски. Габриель принесла вино, и мы начали свою коктейльную вечеринку. Они давным-давно дружили, но судьба развела их в разные части Германии, поэтому раз в году они вместе отправлялись в путешествие и отдыхали от
Аннет, старшая медсестра из Гамбурга, говорила по-английски почти идеально. Она была вполне довольна жизнью, и улыбка так и сияла на ее лице. Ее черные волосы были коротко подстрижены, яркие голубые глаза сияли. Мне кажется, я ни разу не видела ее в дурном настроении. А вот ее подруга Габриель, живущая в Баварии, говорила по-английски примерно так же, как мы по-немецки, и мы не смогли хорошо ее узнать. Она была блондинкой, носила невероятной красоты украшения и платки и очень много смеялась, а это всегда нас привлекает в людях. Она была готова к всевозможным приключениям, о которых мы сами только мечтали. Габриель оказалась четвертым человеком из Мюнхена, которого мы встретили во время наших путешествий. По-моему, они все знают, как хорошо провести время!
– У нас сегодня был отличный день! – воскликнула Аннет. – Мы что-то покупали в каждом магазинчике на рынке, а потом замечательно пообедали во французском ресторанчике около площади! Сегодня вечером мы хотим пойти в еще одно новое место, о котором нам рассказал приятель.
Так мы болтали и заговорили о господине Рено, новом владельце риада, который представился швейцарцем, но вообще не говорил по-немецки. Аннет и Габриель это показалось подозрительным. Он часами сидел за столом около нашей комнаты и рассматривал на компьютере какие-то цифры. Мы так и не разобрались, кем он был, зачем он купил этот отель и что за история с женой из Конго. Но мы вдоволь посплетничали, и сам дух Марракеша этому только способствовал: здесь такая загадочная атмосфера с привкусом опасности, что у всех возникают какие-то романтические настроения. В этой темной и на вид довольно опасной части света многим мерещатся шпионы и преступники.
Еще одним членом нашей компании был Джек – симпатичный мужчина лет сорока, говоривший, кажется, на всех языках мира. Он управлял отелями уже много лет и был очень опытным и вообще непростым человеком, хотя все время ходил в джинсах и футболке. Новый хозяин обожал Джека, потому что тот идеально вел дела и все сотрудники беспрекословно ему подчинялись. Он болтал с Аннет и Габриель на немецком, с парой, жившей над нами, говорил на беглом французском, отдавал распоряжения на арабском и французском, а с нами общался на отличном английском. За глаза мы звали его «Джек, который все знает». Кстати, так оно и было. У Джека был ответ на любой вопрос: о Марракеше, о Париже, о фондовом рынке. Он жил в Марракеше уже десять лет, но никогда не вдавался в подробности своей личной жизни. Я решила, что Джек работает в нашем отеле просто от скуки.
В тот вечер мы с Тимом устроили романтический ужин под полной луной на террасе и съели отлично приготовленный бараний таджин – местное блюдо из мяса и овощей. Все подавал Абрахам, которому, казалось, совершенно не трудно было бегать вверх-вниз четыре этажа. Это было так вкусно, что мы даже попросили дать рецепт, и Джек, который все знает, принес нам его на следующий день.
Почти каждое утро я работала над предложением для издательств и заканчивала обещанные статьи, а днем мы исследовали тайны Марракеша. Одним из самых ярких эпизодов стали принадлежавшие известному модельеру Иву Сен-Лорану голубые сады Мажорель, созданные еще в 1920-х Жаком Мажорелем, французским художником-эмигрантом. Сен-Лоран и его партнер Пьер Берж восстановили сады, после того как те много лет пребывали в руинах. Это совершенно райское место в самом центре хаоса Марракеша. Ив Сен-Лоран использовал для зданий, оград, фонтанов и мостиков ярко-синий кобальт, и это стало феноменальной красоты фоном для зеленой и серебристой листвы сотен разных растений. Мы здесь отлично пообедали и посмотрели очень хорошую коллекцию марокканского искусства.