Вежливость королев
Шрифт:
— Вот уж не думала, что мужчины столь чувствительны к боли! — подала реплику Кириена.
— Ничего не поделаешь. Мы такие, — смиренно вздохнул герцог.
— Это я виновата! — Голос Карины был сиплым и жалким. — Мне ее нужно было сразу задушить, а я вместо этого сдалась и разоткровенничалась с ней как дура! И вот чем все обернулось!
— Ты не виновата, Кариночка, — убежденно сказал Уильям Магнус Гогейтис. — Это я настоящий болван. Не смог отличить тебя от нее… Проклятие! Ненавижу висеть на дыбе! Чувствуешь себя при этом полным идиотом!
— Да, господа, забавненько получилось. Хотели как лучше,
— Я не удивлюсь, если она действительно продала душу. Как бы иначе она смогла так повлиять на Карину и отвести глаза Гогейтису? — подал голос герцог Дюбелье-Рено. — Впрочем, Абигейл всегда была отменной негодяйкой и пакостницей в высшей степени.
Надеюсь, в пыточной имеются слуховые трубы, и Ее Величество меня хорошо слышит.
— Слышу-слышу! — Донесся жестяной, неживой голос, в котором можно было признать голос королевы Абигейл лишь с большой натяжкой. — Эй, Карина! Расскажи-ка им, как я из тебя все вытягивала!
— И расскажу! — Карина оглядела сумрачную пыточную, куда ее и всех остальных отправили по повелению визжащей от злого смеха королевы Абигейл. — Думаешь, если ты мне пальцы в тисках зажала, так тебе все можно?!
— Конечно! — Снова жестяной голос. — Впрочем, мне тут с вами некогда, государственных забот полно. Вы пока пообщайтесь до прихода моих мастеров заплечных дел. Это ведь последние минуты вашего разумного существования, ибо потом вы рехнетесь от боли.
— Напугала! — презрительно бросил советник Атасс и хотел было громко и помпезно испортить воздух, но передумал: в пыточной и так пахло преомерзительно. Особенно воняло от холодных железных сапог (пока холодных и потому практически безопасных), в которые были заключены ноги бравого Атасса. Поэтому Атасс ограничился плевком в сторону намалеванного на стене королевского герба с девизом заведения: «Творимое здесь творится во славу королевы!»
— Я так и не понял, зачем Абигейл сначала притворилась Кариной, — медленно и задумчиво протянул герцог Рено. — Усыпляла бдительность?
— Нет. Тут все куда паршивее, — отозвалась Карина. Она выглядела изможденной, но не сломленной. И даже то, что она сидит в жутком кресле, известном как основное приспособление для пытки под названием «Объятия королевы», Карину не пугало. Она больше волновалась за повисшего на дыбе Гогейтиса. — Уильям, как ты себя чувствуешь?
— Не волнуйся, Кариночка, со мной все в порядке. Я, знаешь ли, к дыбе привык. Сколько раз меня на ней пытали — и не перечесть! Я больше за дам волнуюсь: как они это вынесут?
— Вынесем, не беспокойтесь! — подала голос Кириена. — Пытками нас не испугать. Карина! Расскажите нам все.
— Хорошо. Когда Удаленные вместе с гламурами принялись громить замок — простите, герцог, я знаю, что вам неприятно об этом слышать, но что поделаешь? — я попала в плен. То есть сначала я думала, что меня просто убьют. Однако, когда я очнулась в пещере, все оказалось иначе. На меня смотрела королева Абигейл, и, хотя я видела ее впервые в жизни, поняла, что это она. Все-таки мы здорово с нею похожи, только выражение
— Узнав все о вас, Карина, она на время решила стать вами…
— Да. Об этом она потом сама сказала. А в тот момент, когда я еще была плоха и не могла языком ворочать, чтоб на вопросы отвечать, Абигейл разговаривала с каким-то толстомордым мужиком, а он все время противно так покашливал.
— Уж не адмирал ли это Охренельсон?!
— Может быть. — Карина пожала плечами. — Только вел он себя не по-адмиральски нагло.
— И о чем же они сговаривались?
— Не знаю. Они на каком-то иностранном языке совещались.
— Странно, — вставила фразу Кириена. — Странно, что я, оказывается, этот язык знаю. Затуманский. Наверняка Абигейл обещала сдать затуманцам столицу. Через двое суток. Поэтому Охренельсон и вел себя во дворце столь нахально. Он уже знал, что перед ним — ненастоящая королева. Теперь мне понятны его дерзкие слова насчет того, что королевы он перед собой не видит. Только не понимаю, зачем он явился на аудиенцию, раз знал про подмену?
— Наверное, это Абигейл ему присоветовала. Чтобы он нас морально спрессовал. В смысле надавил, — предположила Карина. — Она долго с ним тарабанила на этом затуманском. И еще гнусненько так улыбалась!
— Значит, она решила временно поменяться с тобой местами. Но для чего?
Карина вздохнула:
— У меня от этой зеленой микстуры голова была дурная, как после пива с водкой — хорошо, что вы такого не пробовали! И я мало что поняла из ругани королевы. Наверно, она увидела, как ее Удаленным приходит полный… абзац, и придумала изобразить из себя беззащитную Карину, а меня выдать за королеву, чтоб все свои преступления на мою шею повесить. Ведь так и вышло. Уильям, ты ей, ее золотистым перчаточкам, ее платьицу чистому и толковым речам поверил быстрее, чем мне. К тому же я на тот момент сама соображала худо: Абигейл меня, перед тем как уходить из убежища Удаленных, силком напоила какой-то дрянью, так что я и идти-то почти не могла.
— Признаю свою ошибку и раскаиваюсь в том! — с горечью воскликнул Уильям. — Но, дорогая Кариночка, она так убедительно тебя изображала! А ты, прости меня за откровенность, в тот момент говорила такое….
— Это из-за королевской микстуры, — угрюмо пояснила Карина. — Говорю же, голова абсолютно дурная была. Правда, когда меня в карцере заперли…
— Где?!
— Ну, в пещере той, подземной! Я стала в себя приходить. От холода. Не зря говорят, что холод мозги прочищает лучше всякого «Алко-зельтцера» — хорошо, что вам никогда не приходилось им пользоваться! Тогда, очнувшись, я и начала кричать, что это я — Карина Свердлова. Хорошо, мимо шел дедок с длинными седыми волосами…