Везуха
Шрифт:
Свет прожекторов, отражаясь от стен бассейна, резал глаза. Андрей зажмурился. Тело было невесомым, и если бы не сковывающий движения скафандр, то ощущения напоминали бы полеты во сне. Не в кошмарах, а в легких добрых снах, когда паришь, как птица, вольно раскинув руки, купаешься в небе.
Вздремнуть, что ли? Или спеть?
– Из-за острова на стрежень… – сфальшивил он дурным голосом.
– Что с вами? – вдруг спросили прямо в ухо. – Переизбыток кислорода? Как самочувствие?
– Нет, нет, – Андрей рассмеялся, – все в порядке. Просто скучно.
«Ну,
– Извините, – сказал он невидимому собеседнику, – я уже наплавался, во как! Давайте вынимайте меня отсюда.
– Мне приказано…
– Ваши приказы – это ваше дело. Но если кто-то спросит – валите все на меня, мол, потребовал прервать подготовку, пригрозив утоплением.
– Что вы, что вы… – забормотал собеседник, – конечно, сейчас выловим.
«Ну вот, опять работы психологам задал. Будут теперь с тестами приставать…»
Переодевшись, Андрей позвонил полковнику. Тот выслушал его молча.
– Это действительно необходимо? – спросил он, и Андрей ощутил в его голосе недовольство.
– Слушайте, у меня никого нет, только отец и эти девчонки, – начал раздражаться Андрей, – а гарантии, что я вернусь, никакой нет. Дайте же хоть с ними проститься по-человечески.
Полковник вздохнул.
– Хорошо. Надеюсь, к вечеру вы вернетесь.
– Я постараюсь.
«Вот так, – подумал Андрей, отключившись, – и пусть не забывает, что я не один из его мальчиков. Тоже мне – увольнительную разрешил».
Моросил мелкий осенний дождь, машин на трассе было мало. «Дворники» смахивали с лобового стекла капли, за окном мелькали пожелтевшие березы и клены. В зеркале заднего вида маячила «девятка» сопровождения.
«Как там мои девчонки? Скучают или уже и думать забыли? Юлька, наверное, отлынивает от учебы, а Анюта – наоборот, грызет свой „1С“. Что мне им сказать? Командировка. Да, надолго. Я тогда сказал – „на всю зиму“. Теперь бы придумать куда? На самый южный берег Северного Ледовитого океана. Нет, так они меня жалеть будут. Скажу: в Европу, в Париж! Елисейские Поля, Монмартр, „Мулен Руж“, „Лидо“, обеды у „Максима“. Булонский лес, падшие женщины… гм… это немного не то… девчонки ревновать будут.
Вот, черт, свозить бы Юлю с Анютой в эту саму Европу хоть на недельку».
Он попытался разобраться в своем отношении к девочкам. Честно признаться… эх, да что там! Они даже снятся ему. Особенно теперь. Взбалмошная, непоседливая Юлька, с угловатой, но уже оформляющейся фигуркой, и Анюта – спокойная, домашняя, с плавными грациозными движениями, какие бывают только в юности, когда условности взрослого мира еще не довлеют над поведением.
Закатим-ка мы праздник! Андрей остановил машину возле большого супермаркета. Народ с тележками, размерами с угольные вагонетки времен «стахановских» рекордов, подметал с полок все, что видел. Андрей купил огромный торт, долго бродил между стеллажами с разноцветными бутылками и, наконец, махнув рукой, купил бутылку шампанского. Полчаса пришлось потерять в кассе,
Возле «девятки» сопровождения хмуро курил парень в кожаной куртке. Увидев выходящего из автоматических дверей Андрея, он бросил окурок и полез за руль.
Приткнув машину возле подъезда, Андрей взглянул на часы – начало шестого, девчонки уже должны быть дома. Да, кстати, вон и окна светятся.
Поднявшись на лифте, он открыл дверь, стараясь не шуметь.
По всей квартире горел свет, на кухне бежала вода, слышались неразборчивые голоса. Скинув ботинки, Андрей тихонько подошел к двери на кухню.
– …вот расскажу Андрею про твои «успехи», посмотрим, как запоешь, – сердито выговаривала Анюта.
– Да? А где он? Может, я оттого учиться не могу, что его не вижу! Может, у меня все мысли из головы вылетают, когда про него вспомню! – возражала Юлька.
– Ха, было бы чему вылетать!
– Тебе что, у тебя бухгалтерия весь свет белый застила, а я как представлю, что он сейчас один… Кто его накормит, кто порядок наведет…
– Да ты совесть-то имей, в конце-то концов! Ты же палец о палец не ударила, пока он здесь жил. Посуду помоешь – и то спасибо.
– Да? А кто…
– Так, опять скандал! – сурово сдвинув брови, сказал Андрей, входя в кухню.
Анюта обернулась от плиты, крышка от сковородки выпала у нее из рук, Юлька взвизгнула, роняя табуретку, бросилась к нему на шею.
Они обнимали его с двух сторон, обхватив за шею, прижавшись к груди. Анюта всхлипывала, Юлька ревела в голос.
Андрей поднял в стороны руки с тортом и шампанским, забормотал что-то успокаивающе, касаясь щекой то русой головы Анюты, то взъерошенных черных волос Юльки. Защипало в глазах.
«Черт, только мне расплакаться не хватало», – подумал он.
– Ну, все, все, девочки. Вот он я, живой, здоровый, даже не голодный.
– Где же ты пропадаешь? Я каждый вечер жду-жду, ужин готовлю…
– Я даже учиться не могу, все о тебе…
Наконец они выпустили его. Всем стало неловко. Юлька, размазывая потекшую тушь, отвернулась к окну, Анюта, всплеснув руками, бросилась к плите, где уже плевалась маслом сковородка.
Андрей поставил торт на стол, убрал шампанское в холодильник, машинально достал сигареты. Юлька бросилась развязывать коробку с тортом. Анюта поглядывала на него, раскрасневшаяся, разрумянившаяся.
«Я – дома. Наконец-то я дома. Господи, почему я не могу жить как все люди? Зачем мне все это: точки Удачи, ФСБ, Луна, эти грязные игры?»
– А мы думали, ты нас совсем бросил. С прошлого раза, как ты приезжал, уже три недели прошли.
– Еще чего. Просто раньше ну никак не мог вырваться.
– Ой, сливочный! С цукатами, – Юлька захлопала в ладоши, подскочила к нему и чмокнула в щеку, – спасибо. А шампанское кому?
– Всем! Сегодня можно. Тащи бокалы.
Юлька убежала в комнату. Анюта внимательно посмотрела на Андрея.