Вход и выход. Эпизод 1

Темной Александр

– А-а-а-а! – радостно закричал Иван. – А-а-а-а!

Из парилки послышался шум, но Корский его не слышал. Он упал на колени перед зеркалом, и тело его сотрясали рыдания.

– Всё! Всё! – повторял он. – Отмучился. Всё! Всё!

Дверь парилки открылась. Иван отпрянул от стены, кулаком вытирая слёзы и замолчал, удивленно хлопая глазами. И было, чему удивляться: Илья вышел из парной на своих двоих.

Правда, полноценной ходьбой это трудно было назвать, так как это было передвижение маленькими шажками, с расставленными для равновесия в стороны руками. Так маленькие дети учатся ходить.

Дойдя до скамейки, Илья плюхнулся на неё голыми ягодицами и, тяжело дыша, спросил:

– Ты чего орешь, как ненормальный?

– Как «чего»? – Корский поднялся на ноги. – Я снова стал красивым. А час назад я был уродом. Настоящим уродом, понимаешь?

– Нет, –

спокойно ответил великан. – Я тридцать лет и три года не ходил, а тут вдруг пошёл, но не ору… А ты и в нашем мире, когда я тебя увидел, не был уродом.

– Да? – Корский ощупал своё лицо. – Там я ничего не заметил. Изменения увидел только сейчас.

– Ну, это нормально, – Илья снова пошевелил пальцами на ногах, и лицо его озарила улыбка. – Моя покойная бабушка говорила, что все, кто проходят через воронку, в другом мире начинают меняться. И получают то, чего у них не было в своём мире… Похоже, нам с тобой представилась возможность проверить это на себе. Получается, моя бабушка была права, да?

– Точно! – Корский кивнул. – Чертовски права!

Великан развернулся, взявшись за дверную ручку, открыл дверь в парилку.

– Ладно, я пойду ещё попарюсь. Это здорово! Ощущения обалденные. Даже лучше, чем в кузне.

И пошлёпал по полу маленькими шагами. Со стороны он так напоминал годовалого ребенка, что Корский не смог сдержать улыбку.

– А я пойду и ещё раз мангал раскочегарю, – крикнул Иван в спину карапузу-переростку, надевая куртку на голое тело. – И после баньки мы с тобой шашлыков поедим!

Было уже далеко за полночь, когда Корский с Ильёй выпили по рюмке водки и закусили шашлыком, который оказался вкусным и сочным, несмотря на то, что курятина была просроченной.

Отправив сообщение Дмитрию Матвееву, которого про себя в последнее время называл директором цирка уродов, с текстом: «Сегодня на работу не приду. Дела важные», Иван отложил в сторону мобильный телефон и посмотрел на Илью.

– Скажи мне, Илюха, а почему мы с тобой говорим на одном языке?

Прожевав и проглотив кусок шашлыка, Илья, вытер рот салфеткой и начал говорить:

– Ладно, я тебе расскажу про свой мир, а ты мне потом расскажешь про свой. Говорим мы на одном языке потому, что люди из нашего мира часто бывали в вашем, а ваши люди частенько бывали в гостях у нас. Как ты понял, все попадают через дыру в пространстве, которую моя бабушка называла порталом. Порталы эти всегда открываются в местах, пропитанных дурной энергией. Без энергии они просто не работают. Эти входы в другие миры открываются, поработают немного и закрываются. И никто не знает, где они откроются, и когда закроются. Но, чаще всего, один и тот же портал ведет к одному и тому же месту в другом мире. Я понятно объясняю?

– Ага! – Корский кивнул, наполнил рюмки. – Может, хряпнем по маленькой за портал?

– Давай! – Илья кивнул.

Друзья чокнулись, выпили ещё, закусили и.

– Ух, хорошо пошла! – Иван откинулся на спинку стула и закурил, пустив в потолок струю дыма. – А как называется местность, откуда ты родом?

– Урсия. И правит там царь Димитрий пятый, которого в народе называют Димитрий Жадный или просто – Димитрий Жопа. Я родился в небогатой семье. Моя мать – швея, отец гончар. Я бы тоже был гончаром, не упади я в девятилетнем возрасте с лошади. После этого я только лежать на кровати мог, есть, читать книжки и смотреть в окно. Иногда играл с кошкой или с собакой, когда родители мне их в кровать приносили. Сами-то животные меня не очень любили. Иногда, когда не было снега или дождя, я выползал из дома и ходил, опираясь на руки, по двору. Вот и все развлечения. Скучно. Жизнь стала налаживаться, когда я из сломанной телеги сделал себе коляску и стал выезжать за пределы двора. У меня появились друзья, подруги. Правда, родители не приветствовали мои выходы в город, говорили: «Зачем ты людей своим видом пугаешь? Сиди дома, не высовывайся!» Но я все равно по городу катался. А город наш называется Славнопобедск. Между прочим, третий по величине в нашей стране… Вот как-то так жил я до тридцати трёх лет, а потом было неурожайное лето. Цены на еду выросли в десятки раз, Да ещё этот Жопа в короне налоги поднял. Люди стали все деньги тратить на пропитание, и никто не покупал ни одежду, ни посуду. И вот как-то раз отец подходит ко мне и говорит: «Пойдешь с нами в лес за ягодами?» Я, конечно, собирать ягоды не смог бы, но от прогулки не отказался. И хотя я знал, что в лесах наших, кроме зверей, полно человековолков,

омжей, аяков и прочих тварей, я не мог отказаться. К тому же, я был уверен, что мы идём в безопасный лес, в котором царская полиция провела зачистку… И вот, значится, пришли мы в лес. Родители ходят с корзинами, собирают малинику. Когда набрали по полной корзине, матушка вдруг куда-то пропала. Как сквозь землю провалилась. Отец тогда поставил мне корзину с ягодами на колени и говорит: «Я пойду, посмотрю, что там мать в кустах делает. Ну, а ты пока посиди, подожди. Если кто нападет – зови нас». И ушёл… А я сижу в коляске, жду их. В какой-то момент есть захотел, начал понемногу подъедать ягоды. Сам не заметил, как всю малинику съел, а родителей всё нет. Я начал звать их, а в ответ – тишина. Я покатался немного по лесу, поорал во всё горло, а их нет нигде. Тогда я решил, что нужно возвращаться домой. Я думал, что они забыли, где меня оставили, и решили, что сам вернусь. Поехал по следам своей коляски, и тут начался дождь! Я спрятался под дерево, стою и жду, когда дождь закончится, а он всё не кончался. Когда, наконец, лить перестало, я решил продолжить идти по следам, но их размыло водой. Тогда я просто покатил по памяти в ту сторону, откуда мы пришли. Ехал-ехал, ехал-ехал, ехал-ехал, пока не выехал к поселению омжей…

Корский деликатно приподнял указательный палец правой руки.

– Илюша, а кого у вас омжами называют?

– А! Так это – нищие попрошайки, бездомные, у которых нет ни кола, ни двора, только вши. В своё время Димитрий Жопа велел выгнать их всех из городов и деревень. Пусть, дескать, живут в лесах. Вот они и живут там в землянках и на деревьях. Грабят, убивают всех, кто случайно забредет на их поселение. Вот и я, не на шутку испугавшись, сразу же повернул назад. Поплутав немного, понял, что заблудился. И надо было поаукать, но нельзя, опасно. Вот я и ехал, надеясь, что мне повезёт, и я найду дорогу домой. Не повезло. Дорогу домой я не нашёл. Судя по количеству человеческих костей, которые мне попадались, на пути, я направлялся в противоположную сторону, всё больше углубляясь в лес. И знаешь, что я понял?

– Что? – Иван поднял глаза на Илью.

– Что родители меня специально бросили. Да, бросили в лесу умирать, как старую, паршивую, бесполезную собачонку. Но зла я на них не держу. Я ведь и сам видел, как им тяжело меня содержать. Ем-то я много, а пользы от меня никакой… И вот я еду-еду, сам не зная куда, всё это обмозговываю, и слышу голос отца, словно он стоит где-то слева за деревьями и что-то кому-то говорит. Я, понятное дело, остановился, развернулся и окликнул его. Слышу, кто-то приближается. Я обрадовался, ещё громче закричал. И тут гляжу: из-за деревьев выскакивают человековолки. Их было так много, что пальцев на руках и на ногах не хватит, чтобы сосчитать их. И, когда я понял, что мне одному с ними не справиться, я развернул коляску в другую сторону и как давай крутить колёса! Аж мозоли на руках натёр! Сначала был небольшой подъем, и волки начали меня догонять, а потом начался спуск, и я очень быстро от них оторвался. Правда, я разогнался так сильно, что не смог вовремя затормозить, и коляска застряла между деревьями, а меня выбросило из неё. Но я не растерялся и пополз на руках. Что было дальше, ты знаешь. – Илья замолчал, разглядывая свои большие ладони, на которых после прохода через портал не осталось даже намека на мозоли. – А про себя и про ваш мир можешь рассказать?

– Конечно, – Корский потер переносицу, наморщил лоб. – Страна наша называется Россией. Мы с тобой находимся на окраине города Кургана, на моей, а по документам принадлежащей моей бывшей жене, даче…

А дальше он рассказал ему всё: и про свою работу, и про вечеринку у Максима Эдуардовича, о том, как бомжевал и убил двух других бомжей, о том, как совершил кражу в дачном домике, о том, как добрался до Кургана и как горько разочаровался, оказавшись дома. Не забыл он упомянуть и про изменения своей внешности, и про Театр Ужасов, в котором всё ещё числился актером.

Когда Иван закончил свой рассказ, уже светало. Илья разлив водку по рюмкам, обхватил своей большой рукой шею Ивана, прижался к нему своим широким лбом.

– Ваня! Ты даже не представляешь, до чего у тебя интересная жизнь! Ты даже не представляешь, как тебе повезло! Тебе, в отличие от меня, есть, что вспомнить. Так что, давай выпьем за тебя! За тебя, мой друг!

Они снова выпили, закусили, и Корский медленно, но верно выпал в глубокий осадок, свалился под стол и захрапел.

Иван проснулся днем. Разбудил его солнечный свет, бьющий из окна.