Входящая во Мглу

Ричардсон Кэт

Я продолжила:

— Как полное имя вашего сына, Колин?

— Эндрю Камерон Шедли. Он предпочитает среднее имя. — Она наклонилась к портфелю и достала большой желто-коричневый конверт. — Я принесла пару фотографий, список друзей и родственников, которые могут помочь.

Я взяла конверт, вынула две фотографии, обернутые в лист высокосортной бумаги — толстый, хлопковый, по сорок долларов за упаковку. Одна из фотографий оказалась цветным павильонным отпечатком восемь на десять, вторая — обычным снимком.

На портрете сиял ангелочек дорафаэлевских

времен в черном свитере без воротника. Длинные бледно-золотые волосы завивались бы колечками, как у Ширли Темпл, остриги их по плечи. Глаза, оттененные густыми темно-золотыми ресницами, глубокого фиолетового цвета, как у матери. Лишь неуловимый светлый пушок усов не давал спутать его с девушкой.

Колин указала на портрет.

— Фотографию сделали после выпуска из школы. С тех пор он немного потерял в весе и отрастил эти кошмарные усы. — Она вздохнула. — Он был такой лапочкой, хотя это его, естественно, раздражало.

Не сомневаюсь.

— Другой снимок с прошедшего Рождества. Так он выглядел, когда мы виделись в последний раз.

На фотографии Камерон с какой-то девушкой стоял у камина, украшенного кедровыми гирляндами и красно-зелеными, как шотландка, лентами. Похудевшее лицо утратило пухлость херувимчика, над верхней губой красовались гладкие светлые усы. Длинные волосы собраны в хвост. Здесь он улыбался сдержанно. Девушка выглядела его ровесницей. Судя по угрюмому виду, она не желала фотографироваться. Волосы асфальтово-черные, натуральные или после знакомства с флаконом краски — по такому маленькому снимку не определить. Девушка заботливо напускала на себя модный готично-вампирский вид. Окруженная рождественскими атрибутами, она походила на ведьму, забытую с Хэллоуина.

— Девушка Камерона? — спросила я.

— О нет. Это Сара. Моя дочь.

Колин слегка поджала губы, потом взяла чашку и отпила кофе.

— Возможно, Сара знает, где Камерон?

— Боюсь, я не в курсе. Мы не разговариваем. Ее адрес есть в списке. Может, вам повезет с ней больше, чем мне.

Я мысленно сделала заметку, потягивая кофе и изучая листок с именами. Их было немного. Каждое сопровождалось припиской «друг» или «родственник» и номерами телефонов, кроме последнего — за именем Сары шел только адрес.

— Мне жаль, что сведений так мало, — сказала Колин. — Но мы теперь нечасто общаемся с Камероном. Он всегда отличался независимостью, но никогда не был беспечным. Когда он пропал из виду, я решила, что Кэм занят новыми проектами и учебой. Беспокоиться начала, только когда он пропустил свой день рождения. Он из тех, кто всегда звонит. Не забывает. Он хороший сын.

Ее тон говорил, что некто иной — плохая дочь.

— Сколько Камерону лет?

— Седьмого марта исполнился двадцать один год.

— Давно учится в Вашингтонском университете?

— Три года. Но до окончания больше четырех.

— О! На чем он специализируется?

— Профилирующая дисциплина — инженерная психология, вторая — японский.

Я озадаченно наморщила лоб.

— Инженерная психология?

— Эргономика, —

пояснила Колин. — Он всегда знал, чего хочет. Поступил в колледж сразу после старших классов. Я думала, он собирается поехать в Европу с друзьями, но Кэм сказал, что лучше опередит их, — гордо улыбнулась Колин. — Разве могла я ему отказать?

— Когда вы видели его в последний раз?

— В конце февраля или начале марта… — Она распахнула ежедневник и пролистала его. — Первого марта. Да…

Уголки ее рта опустились, Колин молчала, вспоминая.

— Вы говорили, он болел, — подтолкнула я.

— Да. Очень бледный. Растерянный. Помню, он сказал, что только переболел гриппом и не хочет меня заразить. Весь вечер держался от меня подальше, в тарелке еле ковырял. И почти не разговаривал.

— Ясно. У вас есть его расписание?

Колин покраснела.

— Кажется, я забыла его вместе с балансом банка.

— Я заберу их позже. Не знаете, где он развлекается?

— Он любит Уотерфол-Гарден-парк, но это такой гнусный район. Не представляю, чтобы он там развлекался. Конечно, он много времени проводил в кампусе. Иногда смотрел фильмы в «Гранд илюжн». Вам лучше спросить его соседа по квартире.

Я знала Уотерфол-Гарден-парк. Он всего в паре кварталов от моего офиса. На Пайонир-сквер почти везде гнусно, только и в университетском городке встречаются места не лучше. Крошечный сад запирали на ночь, и я гадала, где Камерон отдыхал на самом деле, когда выбирался в трущобы Пайонир, — особенно учитывая, что до седьмого марта парень не мог полноценно участвовать в ночной жизни из-за возраста.

— У Камерона есть машина? Вы знаете, где она сейчас?

— Не знаю. Ричард говорил, что на парковке ее нет, значит, у Кэма.

Будем надеяться. О других возможностях я промолчала. Колин продолжила:

— Какое-то жуткое старое спортивное авто, модель не помню. — Она скривилась от отвращения. — Он с приятелями ездил в Калифорнию на неделю после выпускного и вернулся на этом убожестве. Деньги на ветер.

Колин перебила сама себя, подняв палец:

— Постойте… кажется, есть.

Она расстегнула портфель, порылась в конвертах, вытянула один и передала мне. «Номер Камерона» было выведено на нем аккуратным каллиграфическим почерком. Я взяла, посмотрела, кивнула. «Темно-зеленый „камаро“ 1967 года, номер: CAMSCAM». Я не стала закатывать глаза.

Захлопнула блокнот.

— Думаю, для начала мне хватит. Фотографии верну, как только сделаю копии. Завтра, если вам удобно. Заодно могу прихватить расписание и баланс банка, — предложила я.

Колин, похоже, вздохнула с облегчением.

— Да, хорошо. Я завтра обедаю в «Бельвью-Хилтон». Давайте встретимся у стойки консьержа в полвторого.

— Прекрасно.

Я достала ежедневник. Пока открывала его, чтобы записать встречу, Колин снова начала листать свой. На каждый день в календаре Колин было запланировано не меньше двух-трех дел. И они не походили на поход в салон красоты или кафе с подружками.