Via Crucis
Шрифт:
Оказалось, «напарник» работал в охранном предприятии Кобецкого, но не рядовым охранником, а специалистом по решению проблем. Да не простых проблем, и не силовым путём, не подумайте, чего, а проблем хитрых, требующих расследования с приложением смекалки. Что-то вроде нелегального частного детектива, подумал Денис, переваривая информацию. Помощь же Дениса, как специалиста-краеведа, необходима для розыска и правильной идентификации артефакта, изображённого на втором, крупном фото.
– Всё, вроде, просто, но концы утеряны, – заключил свой рассказ Борис и подозвал официантку. – Хватит хлестать чай, пора переходить на кофе! Тебе что, капучино?
Через несколько минут Денис
Раньше, действительно, он пил только чай.
– А как ваше отчество? – поинтересовался Денис у собеседника, желая общаться в вежливой манере.
– Да ты что, какое ещё отчество? – последовал ответ.
Борис, не смотря на разницу в возрасте, тут же потребовал от Теплоструева, чтобы он называл его на «ты» и по имени, и, вообще, держался просто и без интеллигентских понтов.
– Давай внимательно посмотрим на первый снимок, – сказал Борис. – Он ключевой для нас. Что мы видим?
В центре кадра, окружённый со всех сторон учениками и ученицами, стоял высокий широкоплечий пожилой священник, ростом с хорошего гренадёра и с окладистой белой бородой. Иконописный лик старца, смотрящего в камеру с небольшим прищуром весёлых глаз, обрамлённых широкими бровями, приковывал внимание сразу и бесповоротно. Старец был в светлом хлопковом подряснике и летней скуфейке. В правой руке он держал средних размеров крест, немного засвеченный на негативе выглянувшим весенним солнцем. Над головой священника карандашом было написано “О. Павел”. Расположенные вокруг люди чем-то напоминали опешивших апостолов вокруг фигуры светозарно преобразившегося Спасителя.
Справа на фото расположился средних лет монах в мантии и низком клобуке, сидящий в инвалидной коляске. Лицо его, худое, болезненное, с неопрятной кудлатой бородой, скрытое тенью, было снято в анфас. Глаза монаха смотрели в землю, руки были сложены на коленях. Карандашом на листе прямо поверх клобука было выведено “о. Мортирий”, зачёркнуто и приписано “Мартирий”.
Третья мужская фигура, та, что слева от центра на фото, была развёрнута в сторону старца. Стоящий коренастый молодой человек с несколькими волосинками на улыбающемся лице имитирующими бородку, в чёрном подряснике, но с непокрытой головой, держал в руках высокий обливной кулич, с воткнутой в него свечой. У юноши было смуглое глянцевое лицо, выпуклые глаза и надменно-виноватый вид. Над головой его красовался, нарисованный всё той же рукой, жирный знак вопроса.
В промежутках между мужчинами из первого ряда виднелись две женские фигуры. Та, что правее, была в глухом тёмном платье и белой косынке, завязанной по-крестьянски. Она имела смутно знакомые Денису черты лица, возможно, он уже видел её на архивных фото. Надписей рядом с ней не было. За головой отца Павла виднелась остроносая мордочка лупоглазого паренька лет четырнадцати с виду. Тоже без подписи.
Женщина слева на фото, была примерно того же возраста, что и первая, но одета была по-монашески. На ней были клобук, мантия, в руках она держала чётки. Надпись рядом с ней гласила: “м. Надежда”.
На переднем плане присел, удивлённо смотря в камеру, худой паренёк лет двадцати, в роговых очках и мешковатой куртке. Надпись гласила: “Иван Паравикин”.
Денис сразу узнал на фотографии иеромонаха Павла Яснова, жившего в Лесном Озере и служившего в местном храме в семидесятые-восьмидесятые годы двадцатого века. Этот человек вызывал большой интерес историков и краеведов, а здешними верующими почитался за подвижника и старца. В архиве Теплоструева
Также узнал Денис и крест, который был в руке Лесноозёрского настоятеля. Этот же крест, сильно увеличенный, был и на втором фото. На оборотной стороне листа была надпись карандашом: “Светлая Седмица. 2000 год”.
– А причём тут Кобецкий? – без обиняков спросил Теплоструев своего собеседника, недоумевая, какая связь может быть между людьми на фотографии и удачливым зарецким бизнесменом.
– Всё что я скажу – конфиденциально, – предупредил Борис.
Рыхлая девица с отрешённым лицом принесла тосты, чай и омлет. Денис, никогда не страдавший отсутствием аппетита, но всегда испытывавший недостаток денег, рьяно принялся за еду, слушая Бориса и вставляя реплики.
– Кобецкого интересует этот самый крест. А вот и он, на второй фотографии, крупно.
– Тимофеев крест, – кивнул с набитым ртом историк.
– Да. И с этим крестом он как-то где-то пересекался уже, давно. Подробностей я не знаю. Вот только не верил тогда Кобецкий ни в белое, ни в чёрное, как и я, и вся эта церковная ахинея шла мимо него. А теперь он, типа, уверовал…
– Типа или уверовал? – саркастически вопросил Теплоструев.
– Вот потому, что крест считается в определённых кругах чудотворным, Николай Иванович его и ищет, – Борис проигнорировал вопрос. – Интерес его простой. Внучка сильно болеет, и он собирается её исцелить. Именно так он и сказал: исцелить, а не вылечить. Он прочёл твою заметку в газете о чудесном исцелении от креста дочери купца Чаботырова и теперь ему кажется, что случаи Меланьи и его внучки совершенно одинаковые.
Услышав странную повесть о Николюне, жаждущем чуда, Денис не удивился. Он только задумался: хоть что-то есть в этой истории от правды? Рассказывать никому ничего нельзя, но спросить-то можно?
– Ты знаешь кто такой Кобецкий? Вор в законе? – Денис вышел из кафе и набрал Юльку по мобильному телефону. Его девушка, Юля Пьянова, училась на филфаке и подрабатывала написанием колонок об огородничестве, домашних животных и рукоделии в редакциях обеих Зарецких газет, поэтому владела информацией на самые разные темы городской жизни. Вчера вечером она вернулась в родной город: часть практики проходило в местной газете.
– Никакой он не вор, это не так: в тюрьме он не сидел, – Юля с готовностью поделилась редакционными слухами, которыми журналисты всегда располагают, но не всегда публикуют. – Он бывший фарцовщик, цеховик, кооперативщик. Да, жёстко отстаивал свои интересы в девяностые. Насколько жёстко? Quantum satis2. В начале нулевых занимался безакцизной водкой, бадяжил спирт в промышленных масштабах, разбогател по-настоящему в начале нулевых, когда взял в бизнес местных силовиков со связями в области. Конечно, участвовал в разборках, кормил косяк местных депутатов и даже одного областного, спонсировал главу города, точнее трёх глав, последовательно. В середине нулевых избрался в городскую Думу Зарецка, был заместителем председателя. Сейчас легально владеет сетью автомастерских, мясными лавками “Теремок”, держит оптовую торговлю птицей и яйцами в семи районах области и Зарецке. В областном центре ему принадлежат спортивный зал, автозаправки, водочный склад с магазином. Ресторан “Субмарина” в нашем парке – тоже его. Кто говорит, что он жесток, а кто – что склонен к сентиментальности. Но, точно, не чуждается благотворительности. Вот тот же фонд “Забытые святыни” или детские рождественские утренники с раздачей «Сникерсов»! В последнее время он безвылазно живёт в Подмосковье.