Виа Долороза
Шрифт:
У Бельцина стало сухо во рту и гулко заколотилось сердце в груди. Он внезапно понял – зря он хитроумные ходы придумывает, зря убеждать кого-то собирается… Не нужно! Все уже готово. Травчук, оказывается, и без него все додумал… "В хомут до Москвы никто снова сам не полезет!" – вспомнился Бельцину их давний телефонный разговор… Не смея ещё окончательно поверить в свою догадку, Бельцин спросил с опаскою:
– Ой, Микола! А не боишься так круто ставить вопрос?
– А шо тут лякытать-то… По морде же никто не бье! – ответил Травчук безмятежно.
Но тут очнулся
– Постойте, постойте, братцы мои дорогие! Вы что – серьезно? Вы что? Решили упразднить Советский Союз?
Травчук равнодушно уселся в высокое кресло у камина и вытянул к огню толстые ноги.
– Ну, а шо его упразднять, коли его и так нет! Мы можем только этот процесс сделать цивилизованным! Як, Владимир Николаевич, правильно я разумею? – и он заговорщески подмигнул Бельцину.
– Правильно, правильно, Микола! – бодро кивнул Бельцин.
Вернувшись к бильярдному столу, он согнулся и ударил по шару – хлестко, точно, метко! Долетев до угла, биток в предсмертной агонии забился в узких створках лузы, но не удержался и провалился в толстую плетеную сетку.
– Восемь! Партия! – победно провозгласил российский президент.
Потом они сидели за столом и решали, что надо будет сделать дальше… Стол был богатый – уставлен был знатно. Вскоре ещё принесли шашлыки из парной кабанины, приготовленные из только что добытого трофея Травчука – выложили на серебряные, подогретые подносцы, – аппетитный дух поплыл по широкой зале, забивая ноздри.
Лидеры принялись трапезничать, обсуждая меж делом, каким будет их дальнейшее совместное сосуществование. Беснующиеся и разбегающиеся мысли обильно сдабривали водкой местного разлива. Травчук, развалившись, пил, и только краснел тугим лицом. Приговаривал благостно:
– От ты, белорусы! Якую гарную горилку научились робить!
Бельцин, не долго думая, предложил образовать союз славянских государств, на пример европейского сообщества, и назвать соответственно – Союз славянских государств. Травчук, крякнув после очередной горячительной дозы, резонно возразил – а чего, мол, только славянских, пусть присоединяется кто хочет… Согласились… Снова выпили… Нескладный Сушкевич во время обсуждения продолжал опасливо стрелять глазками. Наконец, не выдержал и выдавил сокровенное:
– Братцы мои, а не арестует нас тут всех Михайлов?
Бельцин скривился пренебрежительно. Оторвал крепкими зубами сочный кусок кабаньего мяса, прожевал и потряс перед собой тяжелым кулачищем:
– Не арестует! Вот он у меня где! – но потом вдруг добавил сумрачно. – Вот только с Западом…
Травчук забулькал рядом бутылкой – наполнял себе бокал.
– С Западом – да… – отозвался он гулким эхом. (Оба понимали, что Михайлов был уж очень удобным для Запада, – уж больно был сговорчивым…) Но Бельцин, через некоторое время, когда прикончил очередной шампур с кабаниной, вытер руки широкой салфеткой (комок салфетки полетел на стол), заметил тонко:
– Главное не Запад – главное Америка! Признает Америка, признают и остальные… Звонить надо, договариваться… Ну?
Травчук, просветлел набрякшим лицом (действительно, тонко придумано!). Оторвав взгляд от фужера, тут же предложил Сушкевича, – мол, раз мы сейчас в Белоруссии, значит и звонить должен белорус. Но Сушкевич отчаянно замахал руками:
– Раз уж Владимир Николаевич предложил, пусть он и звонит… К тому же, он с американским президентом уже разговаривал – ему будет проще всего!
Бельцин окатил нескладную фигуру Сушкевича презрительным взглядом, расправил широкие плечи, а затем брякнул высокомерно:
– Ладно! Дайте мне правительственную связь!
Правительственная связь на то и правительственная, что всегда у президентов под рукой. Звонок американскому лидеру не занял слишком много времени. Бельцин, обстоятельно изложил суть дела, – говорил, что процесс пройдет максимально взвешенно, с учетом всех интересов, путем согласований и переговоров со всеми заинтересованными сторонами, – а потом замер в томительном ожидании. На том конце долгое время молчали. Бельцин, почувствовав, что пауза затягивается, поспешно добавил:
– Россия, как правоприемница бывшего СССР, готова полностью взять на себя все его долги…
После этого из-за океана, наконец-то, донесся долгожданный ответ:
– Американский народ приветствует выбор советских республик… Если процесс преобразования СССР пройдет мирно и максимально взвешенно, и, как вы, мистер Бельцин, сказали, и с учетом всех интересов, это решение поддержит все цивилизованное сообщество…
Бельцин расплылся в счастливой ухмылке и, вежливо попрощавшись, положил трубку на рычаг. Затем окинул сообщников снисходительным взглядом:
– Всё! Осталось лишь документы подписать…
Украинец и белорус застыли оглушено, недоверчиво поглядывая на российского президента, – все ещё боялись поверить в произошедшее. Первым очнулся Сушкевич.
– Ну, Владимир Николаевич! – засуетился он. – А я-то, честно, и не думал, что так все гладко пройдет! Это, братцы мои, надо отметить! Историческое событие, как никак! А мы его сейчас шампанским, шампанским отшлифуем!
Он проворно схватил со стола длинную зеленую бутылку шампанского ("Дом Периньон", французское – не "Советское", как раньше) и звонко хлопнул пробкой. Мягкая пробка, пружинно отрекошетив от кабаньего чучела на стене, закатилась под бильярдный стол. Сушкевич принялся разливать шипящее вино по тонким фужерам.
– За Союз славянских государств! – воодушевлено поднял он фужер.
– Независимых! – поправил его Травчук.
– Независимых, – согласился Сушкевич и добавил благостно. – Вот так и делается история, братцы мои!
Чокнувшись, они выпили… А через широкие окна смотрели на них в скорбной тишине могучие деревья заповедной пущи.
Но весь мир об этом ещё ничего не знал…
Ещё не пестрели сенсационными заголовками газеты и не захлебывались с голубых экранов телекомментаторы, потерявшие свой глянцевый лоск от изложений последних умопомрачительных событий, меняющих карту мира.