ВИА «Орден Единорога»
Шрифт:
— И, вообще, можно было по-хорошему разобраться с ребятами. На фига им единорог этот сдался. Мы по-хорошему, и они — как люди. Правильно, мужики? — «подъехал на кривой козе»рыжеватый охотник, вылитый Алеша Попович. Ретирующиеся незаметно к вылезшему из розового куста, где благополучно (ну, не вполне благополучно, если вспомнить о колючках) отсиделся во время налета, Друпикусу, друзья активно как бригада соцтруда, прячущая от мастера бутылку водки, заподдакивали, загалдели, закивали.
Битька поглядывала на небо: все-таки иногда моя милиция она меня…, хотя не КГБ ли это местное пасет ее с самого появления
А дама цепко поглядывала на тройку . На тройку, потому что остальные в данной ситуации в расчет не принимались.
— Среди них — девка.
Хорн, стоявший спиной к сумевшей побороть страх и не спешиться «дамочке», закатил глаза и скорчил рожу:
— Дринди-ика-а-а!
Заявления явно не хотели рассматривать всерьез. И, тем не менее, Битька внутренне содрогнулась и, обернувшись на Шеза, наткнулась на внимательный и какой-то непонятный взгляд Рэна. Показалось: в его глазах вспыхнули разноцветные луговые светлячки, и спрятались за упавшей на лицо челкой.
— Вы что, не слышали, тупорылые, как этот коп сказал: «Единорог — одна штука»?! А он только в девке может быть. Во мне его нет. И если они никого тут в кустах не спрятали, то кто-то из них определенно — девка, — Леди решительно спрыгнула в траву, ужалилась крапивой и, задрав облепившую мускулистые ноги легкую ткань своей «ночнушки», пошлепала загорелой рукой по месту укуса.
— А Вы похожи на Шарон Стоун в «Быстром, мертвом», — ляпнула, стараясь лестью ослабить бдительность врага Битька.
— А ты — на девку, — зло и хрипло выплюнула Дриндика, глянув из-под немытых прядей красивыми таки, колючими глазами. Непонятно каким образом, она не приняла Шарон Стоун за ругательство, очевидно, слова «быстрый»и «мертвый»вызвали приятные ассоциации. У самой же Битьки сравнение охотницы с кинозвездой опять включило в голове «клиповое восприятие действительности», если можно так квазинаучно выразиться.
Она увидела Дриндику будто на экране телевизора: среди черной полыни и белых трепещущих цветков-мотыльков — сильную, загорелую, похожую на хипповок семидесятых, с обветренным лицом и венком ромашек. В трогательной рубашке. Перезрелую, как девственница Дали: только прикоснись — и упадет в ладонь, и от того — злую. Увидела со стороны их, трех юнцов по пояс в этой траве и белозубой юности, с челками, с распахнутыми плечами и воротниками, с нежным пушком над верхней губой и с трезвостью невинности. Увидела и отметила, что сцена до краев переполнена чувственностью.
Красные кони лоснятся боками, лоснятся голые напряженные плечи с мишурой тесемок, дурманяще тонут в зелени цветы. Сушит рот от свежести и юности дружной тройки, каждый из которых хорош по-своему.
— Раздеть их и проверить, если сами не признаются! — Дриндика решительно шагнула, протянув руки. Но не к Битьке, черт подери! А ведь она, как ни крути, единственная походила на девчонку, даже с лысой своей головой. И, если Рэн и Санди от такого напора растерялись, то девчонка, продолжая существовать где-то внутри клипа, внутри подспудно назревающего ритма, вдруг не похоже на себя усмехнулась и, демонстративно опустив руку на ширинку и станцевав бедрами, приспустила замок. Его легкий металлический щелчок заставил Дриндику вздрогнуть и остановиться как вкопанную.
Ободряюще хихикнул
А тут еще гитара сама ткнулась в Битькины руки. «Лед Цеппелин», «Лестница на небеса». Битька не думала, что им с Рэном удастся это сыграть. В общем, в конце композиции они вскочили на мото… на Друпикуса и умчались, разворотив и вывернув наизнанку души, и тела, и весь пейзаж.
Над поляной носились синие облака. По краю поляны носились красные кони. А люди лежали в бьющейся в ветре траве и смотрели в небо и в себя . В центре поляны женщина плела венок. Волшебная сила искусства.
ГЛАВА 16
Бегство длилось недолго. Во-первых, необходимости как таковой не было. Во-вторых, Битьку укачало, и она, бледная как мел, опустилась до того, что ущипнула Санди за локоть с просьбой об остановке. И повалилась в траву, едва Друпикус затормозил. Голова кружилась. В ушах звенело.
Впрочем, остальные выглядели тоже неважно. Санди скалился, бормотал что-то о военной хитрости, но руки у него дрожали. Рэн, бледный, с жалкой улыбкой копошился в седельных сумках. Если бы в этом мире курили, то эти двое сейчас отправились бы стрельнуть по папиросочке. Друпикус с выразительным хмыканьем пожевал губами и отвернулся.
— Сексуальное отравление, плюс отходняк после первого выхода на сцену, — констатировал факт Шез. Он-то курил, выпуская в воздух клубы дыма двусмысленной формы. Дух обернулся к Рэну, — Ну, что, Рэн О' Ди Мэй, девочка не взятая моя? Может, все-таки, по пиву?
— Ты пользуешься своей бестелесностью, сэр Шез, — холодно обратился все к тем же седельным сумкам Рэн, — То, что все мы испытали сильный соблазн… То, что я бы испытал, например, сильнейшее желание напиться, но не напился бы — это не порок, а достоинство, — и, обратившись к Битьке вопросительно качнул головой, мол, как ты себя чувствуешь. Битька скорчила гримасу и отвернулась. Что-то шевелилось у нее в животе, распинывая кишки. И зачатки волос потихоньку начинали вставать дыбом при мысли о гигантских глистах. А что? В этом мире все. Что угодно может быть. Ела же немытые ягоды. Ой, нет! Еще минута и закричу.
Чтобы отвлечься от страшной догадки, Битька вступила в разговор, прокомментировав слова Рэна цитатой из «Места встречи», старательно подражая хрипоте Высоцкого:
— Работа угрозыска определяется не количеством вор-ров, а умением их обезвреживать.
(С неба хихикнуло, впрочем, к заоблачным ремаркам начали привыкать).
— Чего ты добиваешься, Шез? Хочешь протащить сюда из нашего мира знамя сексуальной революции? Вместе с наркоманией и СПИДом?
— Просто все вы здесь замаринованы в собственных комплексах, а я хочу сделать вас гражданами Вселенной, — высокомерно и устало пожал плечами дух.