Вибратор (Vibrator)
Шрифт:
– Господи, эти ребята – просто что-то!
Смотреть на огонь. Танцевать. Пить. Ощущение такое, словно мне удалось постичь, что это означало в древности – быть счастливым, постичь счастье возвращения в глубокую древность. На экране певец исполнял тему открытия Олимпийских игр для инвалидов. В тысячу раз лучше, чем тема открытия обычных Олимпийских игр, да и сама церемония в сто тысяч раз, в миллион раз красивее, чем церемония открытия Олимпиады*. Я что хочу сказать – конечно, Озава Сейджи известен во всем мире, он великий музыкант и все такое, конечно-конечно, но какого же дьявола, если Олимпиада
* Церемония открытия Олимпиады в Нагано вызвала мощный протест в среде японской интеллигенции, о чем и повествует данный фрагмент романа.
А в самые торжественные моменты на заднем плане вообще музыка из «Мадам Баттерфляй». В смысле – привет, музыкальный режиссер Асари Кейта, ты что – круглый идиот или просто дебил? Раскрывается гигантский веер, и появляется Ито Мидори в гриме, достойном тряпичной куклы, ни больше ни меньше, – Бог мой, у меня просто шок случился, точно говорю, слова «национальный позор» были придуманы, наверно, специально для этого дня. А речь Хагимото Киничи во время церемонии открытия?! Прямо выступление чревовещателя, честно, и вообще непонятно, на кой черт было нужно вытаскивать из чулана такую седую древность, как Хагимото Киничи, вот к чему это? В сознании снова бьется застарелая злость, я верчусь на сиденье и беззвучно шевелю губами. Сердито, несомненно, мое взрослое «Я», однако с губ почему-то срываются детские слова. Когда я ругаюсь, в мозгу обычно срабатывает некий механизм, но сейчас сцепление ослабло, мотор работает, но энергия вовне не передается – странное, очень необычное ощущение. Но чем-то оно мне нравится.
Инвалидные коляски плавно двигаются до самого конца песни.
– А приятная песня, да? – говорит он.
– Да, приятная. Знаешь, как только я тебя увидела…
В дверь со стороны водителя стучат. Тук-тук. Мужчина опускает стекло. Снаружи – полицейский. Тело мое чуть напрягается.
– Привет. Мне сообщили о машине с работающим мотором, стоящей возле микрорайона, но в такой страшный холод, как сегодня, мне вряд ли стоит вас просить заглушить мотор, да?..
– Спорю, полицейским в такую погодку тоже несладко приходится.
Мужчина протягивает копу свои права. Надо же, сколько лет живу, в жизни не подозревала, что дальнобойщики и полицейские такие добрые друзья.
– Значит, господин Окабе. Как правильно произносится ваше имя?
– Такатоши. Слушайте, подскажите, пожалуйста, есть здесь поблизости, где припарковаться? Я не могу доставить заказ раньше завтрашнего утра.
– Угу. Иероглиф «ки» – он ведь обычно «надежду» означает, а в вашем случае надо, значит, читать «така»? Весьма необычно, правда?
– Не знаю. Может, и так.
По окончании обмена любезностями с полицейским решаем припарковаться возле кладбища, что позади станции метро. Мужчина легонько поворачивает руль то вправо, то влево и бормочет сквозь зубы нечто нелестное в адрес кретина, который нам присоветовал проехать по этой улице, по обе стороны от проезжей части – сплошные магазины, но нам все же удается протиснуться на другую сторону. Поперек улицы натянуты рекламные плакаты, один из них хлопает по стеклу. Я инстинктивно отшатываюсь.
–
Он припарковал машину на большой площадке перед кладбищем, мотор заглушать не стал.
– Это, верно, потому, что я тоже на открытом воздухе работаю.
Да, звучит резонно.
– А как долго ты водишь трейлер?
– Да, думаю, лет семь уже.
– А до этого?
– Когда-то в строительной компании работал, а потом купил грузовик, работаю теперь сам на себя. До этой куколки у меня другая колымага была.
– Что значит – «работаю сам на себя»?
– Я свободный человек, вот что.
– А почему именно грузовик?
– Ну, я ведь не больно-то образованный. В старших классах – и то недолго проучился.
– А я и не знала, что можно взять и запросто бросить школу. Все-таки обязательное среднее образование…
– Я и сам не знаю. Наверно, когда средние классы оканчиваешь, тебе все-таки что-то выдают, да? Какое-то свидетельство? Только я и на выпускной не пошел, вот и не знаю, выдавали бы мне там что-нибудь или нет.
Следующий мой вопрос был абсолютно идиотским:
– А почему ты не пошел на выпускной?
– Да ни почему особо. Просто не захотел – и все, – рассмеялся он.
Какой он здоровый, этот парень, подумала я. Я инстинктивно ощутила его здоровье. Не пожелать оставаться в месте, к которому душа не лежит, – естественно, как вдохнуть или выдохнуть.
Откидываюсь на спинку сиденья. Прижимаюсь щекой к короткому, пушистому ворсу обивки. Это – его тело. Кожей и душой ощущаю, как вибрирует работающий вхолостую мотор, эта вибрация словно окутывает меня. Понимаю внезапно, почему замолчали голоса – да они же в безопасности себя почувствовали! Вибрация вновь разъяла их на элементы, из которых они некогда сложились. Они уже не примут форму языка. Голоса растворились друг в друге, отныне они циркулируют по моему телу, как составляющие некоего раствора. В шуме вибрации я различаю биение своего сердца.
– Ты что-то говорила про то, как меня увидела, да?
– Ах да, – смеюсь. Вспоминаю фразу, которую начала произносить, когда явился, прервав меня, полицейский. – По-моему, я собиралась сказать, что мое внимание привлекли твои сапоги.
– Ага. Только это не из-за сегодняшнего снега. В смысле – просто совпадение, что сегодня и в Токио снег пошел. В Ниигате все время снег идет.
– А почему Ниигата?
– Там много мебельных и деревообрабатывающих фабрик. В Шизуоке тоже много, но все равно в Ниигате гораздо больше. Видишь – вон там, наверху? Это многоквартирный дом строят. Я для этого дома уйму дверей доставить должен.
Недолгое молчание. Пока оно длится, внутри меня снова нарастает шум. Похоже, голоса способны расслабляться, только когда слышат человеческую речь.
– Так у тебя мотор всю ночь работать будет? Предотвратите загрязнение воздуха. Остановите
глобальное потепление. Защитите озоновый слой… Эти лозунги молниеносно проносятся у меня в голове, но не складываются в слова – так, пустые, лишенные смысла концепции, не больше.
– Угу, – отвечает он незамедлительно.
– А почему ты не возишь с собой переносную жаровню или что-то вроде?