Вид из окна
Шрифт:
*
Там было много смешного, за поворотом. Во-первых, само название улицы звучало комично. Точнее, на слух оно воспринималось вполне обычно – улица Раздольная, но на указателе написано было так: Раз Дольная. На следующем перекрёстке стало понятно, что существует ещё и улица Два Дольная. Можно было предположить, что у них имеется и Три Дольная. Я продолжал привыкать к шуткам моей программы.
Развлекли меня и круглые тумбы с объявлениями. Такие тумбы ставили
«Приехалъ цирк! Прiглашаем посмотреть на чудеса, на клоуна, на сiлача».
Сообщалось, что известный факир г-н Браузель в цирковой программе на глазах у публики распилит свою ассистентку г-жу Браузель, а затем будет метать ножи в стоящую у стены с яблоком на голове мадемуазель Браузель.
Особенно запомнилась фраза: «Последний кинжал пронзит сочный плод».
Чувствовалось в этих словах нечто поэтическое, содержалась какая-то особая магия. Мне кажется, в те времена умели завлекать людей на подобные зрелища. Как ни странно, тогда был золотой век для искусства рекламы. На публику воздействовали словом, силой фраз и красотой стиля. Ни тебе видео, ни звуковых эффектов – только слова.
Читаешь: «Пронзит сочный плод», – и уже хочется пойти туда, в цирк, чтобы увидеть и этого Браузеля, и его мадемуазель, и особенно то мгновенье, когда кинжал действительно попадёт в яблоко, то есть в прямом смысле пронзит сочный плод.
Сейчас так не умеют. Рекламисты надрываются, из кожи вон лезут, пытаясь придумать новые методы воздействия на людей, всяко изощряются, – но не дано им подняться до высот, которые уже были достигнуты рекламой в старину, когда к словам и фразам относились с трепетом и почтением.
Что в рекламе сейчас? Сплошное повелительное наклонение. Слушай, покупай, открой для себя то-то и то-то, выбери лучшее. Как-то всё мелко, примитивно и грубо. Представляю, если бы тут написали: «Иди, смотри на Браузеля!», – я на такое не обратил бы внимания. Очередное требование наглых рекламистов. Чего ради я должен смотреть на какого-то пройдоху с его тусклыми фокусами? А вот если «последний кинжал пронзит сочный плод», тогда совсем другое дело, посмотреть на это интересно, даже если ты смутно догадываешься, что на реальном представлении Браузель схалтурит и просто кинет ржавый ножик мимо гнилого яблока.
Ещё одно объявление показалось мне симпатичным:
«Меняю корову на компьютер».
Был в этом своеобразный парадокс. Связь времён или что-то подобное – не знаю, но мне понравилось.
Самым загадочным было объявление-вопрос «Где ты?» – крупными жёлтыми буквами на синем фоне. Листы с этим странным текстом висели в нескольких местах по всей тумбе. То ли объявление, то ли плакат, то ли реклама – не поймёшь. Поэтому и хотелось написать рядом: «Что это?». Я так и сделал.
Полиция появилась почти мгновенно.
Оказалось, что в Гвинсиле нельзя хулиганить. Мой
Само по себе сообщение, конечно, выглядит весьма оригинально, но ведь и папаша не совсем обычный гражданин, а какой-то, как я понял, крупный чин в полиции города.
Девчонка пропала, полиция в поисках. Кроме того, полисмены следят за состоянием объявлений – чтобы никто не срывал. А я вот, получается, испортил одно из них. Мне теперь грозит штраф, либо что-то похуже.
– Вы должны отвечать за своё деяние по всей строгости закона, – сказал полицейский, который, по-видимому, был за старшего.
Я попытался узнать, что гласит закон, в нарушении которого меня обвиняют; какой параграф какого раздела я нарушил, какое наказание меня ожидает.
Ответ был исчерпывающим:
– Вы нарушили «Кодекс чести», закон семь, статья два, – и оба полисмена застыли на месте в молчании, вытянув руки по швам; то ли отдавали дань уважения закону, то ли просто старались вспомнить содержание статьи.
– Э-э, извините, – побеспокоил я их, – а нельзя ли пояснить конкретнее.
– Слушайте, – сверкнул глазами старший, – если вы нарушили правила поведения в приличном обществе, если вы испачкали грязью полезное сообщение…
– Но ведь я ничего не пачкал грязью!
– Сделали непозволительную надпись.
– Что же в ней такого непозволительного?
– А вы считаете, что можно безнаказанно писать на объявлениях матерные выражения?
– Постойте. Я написал всего два слова, которые, в сущности, являются безобидным вопросом. Я это сделал в шутку. Судите сами, объявление несколько несуразно, в нём очень мало информации. Если папа ищет дочку, то и написать стоило подробно: возраст девочки…
– Двадцать лет, – рявкнул младший по чину полицейский.
– Цвет волос, – продолжил я.
– Тёмно-каштановый, – последовал очередной возглас.
– Рост? – строго спросил я, и полисмен, вытянув шею, словно автомат повторил заученную информацию.
– Сто семьдесят.
– Вы её встречали? – спросил старший.
– Нет.
– Зачем писали это? – он указал в сторону тумбы.
– Я же объясняю – пошутил.
– Это смешно?
Таким вопросом полицейский поставил меня в тупик. Вопрос неожиданный и прямой. Что можно на это ответить, если я сам не знаю, какого чёрта мне взбрело в голову писать эту ерунду.
– Поймите, тут дело не в каком-то особом юморе, здесь нормальная, естественная для любого человека логическая последовательность. Вот я иду, читаю вопрос «Где ты?». И мне интересно узнать, а что это, собственно, как это понять? Это объявление, это плакат, это реклама, – вот я и спрашиваю.