Вид на счастье
Шрифт:
Сказать, что Петра волновалась — значило не сказать ничего! Потому и сидела на опрятной, медицинского вида скамье, выпрямив спину, потому и елозила на заднице, будто в ней свербело. И ведь никак себе не объяснить причину такого вот мандража! Вон, у соседнего кабинета уже немолодая дама сидит — и ничего, даже ножкой не дергает и ухом не ведет. Разве что иногда посматривает этак с интересом.
Чудом пересилив внезапное желание показать ей язык, Петра отвернулась и с независимым видом принялась разглядывать сначала красивую, по-новогоднему украшенную елочку в углу, а потом взгляд ее словно магнитом опять притянуло к развешанным по стенам плакатикам. Все они были примерно об одном —
Петра вообще была существом впечатлительным.
— Тонкая натура! — говорила мама.
— Вся в отца! — припечатывал отчим.
К счастью, Петра очень быстро начала зарабатывать на жизнь сама и из родительского дома, который теперь стал как-то только наполовину родным, съехала в съемную квартиру. Располагалась она у черта на куличиках, но это для Петры было вторично: работала она по удалёнке, так что главнее был быстрый интернет, благодаря которому удавалось легко переправлять заказчикам результаты трудов — арты, стикеры, постеры, плакаты, рекламки и прочую рисованную хренотень.
Петроглифы — так когда-то называл рисунки дочери и вообще все коленца, которые та выписывала в своей жизни, отец. Называл и всегда после смеялся над этой своей мало кому понятной шуткой. Дело в том, что был он археологом и специализировался как раз на изучении Карельских, Беломорских и Онежских петроглифов — выбитых на камнях древних изображений людей, животных и птиц. Петра была уверена, что и дочь Сергей Бабушкин назвал в честь своего увлечения, которое, в конечном итоге, и стоило ему жизни — в одной из экспедиций он сильно простыл, да после так и не оправился…
Петра вздохнула. Сотворенное родными сочетание немецкого имени и откровенно русской фамилии было ей ненавистно еще со времен школы. Будучи ребенком, она мечтала, что вот дорастет до совершеннолетия и с полным правом посетит паспортный стол и что-нибудь у себя в документах поменяет — имя или фамилию. Но отец умер, когда Петра еще была подростком, и ей стало казаться, что перемены такого рода станут своего рода предательством по отношению к нему. Тем более что теперь только Петра носила отцовскую фамилию — мама, отгоревав, вторично вышла замуж. Это было нормально — не хоронить же себя в неполные сорок лет! Вот только с отчимом отношения как-то не сложились. Так что Петра с легким сердцем, как только появилась такая возможность, упаковала ноутбук и накопившиеся за время работы жесткие диски, собрала одежду и прочие личные вещички, уложила в большие специальные папки на завязочках свои «петроглифы» из числа тех, что в свое время распечатала, и отбыла в самостоятельную жизнь… И в одиночество…
Нет, друзей у нее хватало, но все они тоже по большей части были «по удаленке». После переезда никуда от Петры не делась только Нинка — лучшая подруга, с которой они скорешились еще в начальных классах школы. Она-то, кстати, и стала пусть и косвенной, но все же виновницей того, что Петра сейчас сидела в этом очень чистом и очень светлом коридоре частного медицинского центра и бздела, будто девственница на приеме у гинеколога. Гм… Гм… Тут следовало признать, что в определенной степени сравнение это было чистой правдой. Петра в подобном не призналась бы никому даже под дулом пулемета, но в свои двадцать с хвостиком лет, она радости сексуальной жизни еще так и не познала. Ну не сложилось, что тут поделаешь? Все та же Нинка периодически знакомила Петру с разными вполне милыми парнями — приятелями других парней, на которых имела виды сама «сводница». И вот нет. Ну никак. Все было не то и не
Собственно, Петра особо по этому поводу и не парилась. Ну не всем же быть завзятыми кокетками вроде Нинки! Некоторым гораздо интереснее и важнее другое… Духовные ценности, там… Искусство…
Однако Нинка не оставляла надежд как-то расшевелить подругу, вытащить из болотца, в котором та, по ее мнению, совершенно точно кисла. Вот и на день рождения, который настиг Петру, как и каждый год, в декабре месяце, она устроила что-то совершенно кошмарное. А именно: списалась со всеми интернетовскими друзьями-приятелями Петры и организовала «незабываемую встречу». Местом ее проведения был выбран модный клубешник в центре — большой, бесконечно шумный и неприятно пафосный.
Непривыкшая к такому Петра как-то сразу офигела и приплющилась. Но несколько ловко подсунутых той же Нинкой коктейльчиков подействовали точно — именинница расслабилась, начала улыбаться, болтать и даже позволила вытащить себя на танцпол.
Подарки Петра стала разбирать только утром. Как она и просила, в основном это были конвертики с деньгами. Сумма набралась хорошая. Как раз на новый фотопринтер. Правда, в одном из конвертов вместо денег обнаружилась карточка с какой-то рекламой, что ли. Несколько удивленная Петра вчиталась и поняла, что это подарочный купон на курс процедур в центре «Женское здоровье». О как!
Заподозрив, что это происки Нинки, которая не раз говорила подруге, что что-то с ней не так, раз она с парнями не зажимается, Петра попыталась зажать уже ее, но ничего из этого не вышло. Нинка стояла насмерть, уверяя, что ничего такого не дарила, да и не потянула бы просто: выяснилось, что клиника не из дешевых, и обозначенный на купоне курс массажа и каких-то там еще прогреваний, притираний и прочих «-аний» стоит как полет на Луну. И именно этот факт — немыслимая по меркам Петры сумма — и сыграл решающую роль. Жаба оказалась зверем мелким, но сильным и задавила-таки в Петре все ростки сомнений. И действительно: не пропадать же деньгам, которые кто-то (кстати, так в этом и не признавшийся) потратил на тот самый подарочный купон.
— Скинулись, наверно, — неуверенно предположила Нинка, — те из твоих этих артеров-фигартеров, кто прийти не смог.
Петра глянула на подругу подозрительно, но возразить было нечего, а гадать на кофейной гуще казалось делом дурацким. Так и получилось, что в обозначенный на карточке день она стояла перед ресепшеном действительно очень солидного, тщательно отремонтированного и дорого обставленного медцентра «Женское здоровье». Милейшая девушка быстро оформила карточку, записав в нее все необходимые данные, вплоть до размера ноги, а после направила к нужному кабинету, сказав:
— Ваш доктор еще занят. Прошу простить, но придется немного подождать. Может, пока что кофе или чай?
Но Петра, и без того бесконечно смущенная оказанным ей вниманием и вообще перспективами «лечения», отказалась и вот теперь сидела, осторожно посматривая по сторонам. Даму, которая ждала напротив соседнего кабинета, пригласили войти, так что коридор и вовсе опустел, а потому, когда в отдалении раздались шаги, Петра даже шею вытянула, чтобы побыстрее увидеть того, кто приближался.
Им оказался высокий широкоплечий мужик с мощной шеей борца и руками-лопатами. Та их часть, что виднелась из коротких рукавов голубой медицинской робы, была покрыта довольно густой темной шерстью. Она же виднелась и в треугольном вырезе просторной, не сковывавшей движений рубахи. А вот на голове волос особо не наблюдалось — мужик предпочитал стричься очень коротко, словно компенсируя отсутствием волос на маковке и на чисто выбритом лице их изобилие на теле.