Вид с больничной койки

Плахотный Николай

В лягушатнике фармацевтического бизнеса оказался и мой участковый врач. Возможно, Тамара Ильинична не отдала отчет тому, что творила. Слепо, бездумно выполняла подпольный приказ своего министра о режиме «экономии» дорогостоящих средств. При любой оплошности, нерасторопности пациент теряет на льготное лекарство свои законные права. В дальнейшем с просроченным рецептом происходят разные чудеса. В конце концов он становится обезличенным, ничейным… И вот тут-то начинается бизнес особого свойства — так называемая моржа. На неликвид предъявляют права те, кто так или иначе замешан был в афере. Под № 1 идут обычно участковые врачи.

На протяжении последних трех лет меня в «родной» поликлинике не раз ставили в такие условия, после чего терял свою месячную льготу. Не оставалось ничего другого — тащиться в коммерческую аптеку «Доктор

Столетов». Это недалеко, всего через дорогу… По моему предположению, сюда и сбагривают медики нереализованные фармацевтические остатки.

— Если впредь у вас возникнут вопросы, без церемоний идите прямо ко мне, — сказала зам. главного врача Елена Борисовна. И тут же, склонившись над моим рабочим столом, моей же ручкой выписала то, что «зажилила» Тамара Ильинична. От щедрот своих прибавила дорогостоящий пирацетам, плюс престариум, предуктал и даже поливитамины.

— От Медвежниковой мы вас заберем, — на прощанье сказала Е. Б. Родина уже у дверей.

Сказанное произвело сильное впечатление. Оказали свое действие и снадобья. Дня через два в бронхах воцарилась гармония. Да, от докторов с неких пор вся моя жизнь зависит — особенно ежели они того возжелают.

На эпизод с участием доктора Медвежниковой почему-то не обратила внимания опергруппа Росздравнадзора. При этом обойдены молчанием и другие гнусные факты. Лишь в конце, да и то вскользь, упомянут препозорный эпизод кражи врачихою документов с моей больничной тумбочки.

В общем виде конфликт и в поликлинике и в больнице преподнесен г-ном Завалевым таким образом, будто на самом деле ничего особенного и не произошло. Будто на самом деле — это не более чем недоразумение, плод воображения пациента, разгоряченного непомерным употреблением психотропных средств. Соответственно, значит, всем моим претензиям к медицине грош цена, их не стоит принимать всерьез. И вывод: конфликта не было и нет, оный даже не просматривается.

Известно, канцелярские отписки — своего рода шулерство, похлеще картежного. Отрабатывалось веками. Ныне же, в переходный период от социализма к капитализму, оное обрело высшую степень махровости, кучерявости. Откровенно говоря, умно составленная бумага стоит преогромных денег. Действо же и сам процесс в просторечье назывались обираловкой! Фу, как вульгарно, коробит слух… Затасканному, грубому слову нашелся иностранный аналог: коррупция. На первый послух звучит вполне-вполне пристойно, не оскорбительно. Это уже не бранное уличное словцо, бьющее хапугу не в бровь, а в глаз; коррупция — сугубо юридическое речение, для специальной аудитории. Народ же в общей массе воспринимает сие выражение, совершенно не вникая в смысл, что властям, конечно, на руку. Впрочем, сей наукообразный термин мутирует, видоизменяется, понемногу приспосабливается к жизненным обстоятельствам. До недавних пор коррупцию связывали с чиновно-учрежденческой средой, теперь все чаще связывают с целой отраслью: со здравоохранением. И это беда великая.

Народ обижен. Люди уже не просто ропщат, а криком кричат: «Медики избаловались, темнят, жулят!» Поборы нынче дело уже не сугубо личное, добровольное — обязательное. В очереди к врачу, в процедурные кабинеты сидят бабульки не с пустыми руками — с кульками, с пакетами. Обратно выходят «пустые»…

Пациенты посолиднее — те без лишних слов презентуют лекарю конверты с «начинкой» разного достоинства. Многие медуслуги теперь уже официально проплачиваются через кассу. И все равно хирургу, гинекологу, урологу, проктологу, невропатологу выдают наличность. На всякий случай, задабривают. Ну а при летальном исходе полученный гонорар, разумеется, никто еще назад не возвращал. Как, впрочем, со своей стороны МСК не требует своих денег за некачественно оказанные медицинские услуги. По русской поговорке: «Что с возу упало, то пропало». Для усиления контроля за работой медперсонала недавно явилась на свет вроде бы независимая от Минздрава, с чрезвычайными полномочиями служба по надзору в сфере здравоохранения. В некоем роде опричники-каратели при государевом дворе. Они должны были свернуть пресловутой коррупции головы. Однако Меднадзор довольно скоро выродился, утратил функции карательного свойства и превратился в обычную контору под федеральной вывеской. За ней зорко приглядывал сам г-н Зурабов. Из воли «князя» своего выйти никто и помыслить даже не смел. Субординация на все сто процентов!

…Всяк хлопочет о своем. Некая — чрезвычайная — комиссия

полгода в поте лица проверяла фактуру по моей жалобе, каждый случай мог стать роковым, гибельным. Мне же удалось выжить, но отнюдь не благодаря усилиям персонала поликлиники и их коллег из ГКБ-31, по сути вопреки.

В медицинской практике случилось невероятное: четыре пневмонии у одного пациента за год. Это ль не повод для серьезного служебного расследования, что помогло б не только вскрыть причину, но и исключить типичные недостатки (ошибки) в работе и не повторять оные впредь. Не кто иной, как сам академик по легочной части А. Г. Чучалин бросил своим коллегам в лицо горький упрек: в стране ежегодно погибает двенадцать процентов больных пневмонией. Причина — неправильный диагноз в сочетании с безобразным «качеством» медицинской помощи. Потому именно и явилась необходимость создания такого подразделения, как Росздравнадзор. В какой-то мере напоминает бывший «Народный контроль», но узкого профиля.

«Немного по-советски!» — скажет, гримасничая, доморощенный либерал ельцинского призыва. Ну а как же иначе, коль не работает рыночный механизм. Иначе беспредел! Вокруг разруха… Порядок только в игорных заведениях, да на алкогольном рынке. О, чуть было не забыл об идеально отлаженной системе наркотрафика.

Было это совсем вроде бы недавно, кажется же, что уже давно. А все равно помнится! Очень дорого ценилась каждая человеческая жизнь. При советской власти четко действовала охранительная система — в широком толковании! Кстати сказать, каждый выстрел из огнестрельного оружия на улицах города детально обсуждался на Политбюро ЦК КПСС. Сопоставьте с современными ружейными разборками, поножовщиной, грабежом средь бела дня в центре столицы.

Как ни крути, ни верти, изначально все эти дела — политичные — порождены системой. Кому-то они необходимы, желанны, простым же людям — это гроб без музыки: тихое вымирание.

Стоит напомнить, прежняя советская система не укладывается в прокрустово ложе теперешнего социального устройства. Да у нее и названия по сей день нет. Сошлись на условной формулировочке: переходный период. Всяк толкует ходячее словосочетание в меру своей порядочности, образованности, честности, корысти. Имеет еще место и вынужденная корпоративная привязанность к коллективу фирмы, к политической партии, наконец, причастность к фанатской группировке футбольного круга. Последний бзик, пожалуй, самый искренний и сильно прилипчивый.

Теперь уже явственно вижу: в натуре выходит не трактат на заданную тему, а редкий в наше время жанр: частное журналистское расследование. Мысленно, про себя, подобные сочинения творит если не каждый второй, наверняка всяк третий болящий, побывавший на больничной койке. И значит испытавший на собственной шкуре качество оказанных медицинских услуг в полном соответствии, с нормами московских медицинских страховых компаний.

Дело прошлое, но случай свел мета однажды с вице-президентом МСК «Солидарность для жизни» Л. B. Любимовой. Беседа шла откровенно до тех пор, пока не зашла речь о стоимости суточного довольствия пациента и расходов на все и про все. В том числе за проживание, коммунальные платежи, за лечебно-диагностические мероприятия. Ведь все денег стоит! Людмила Васильевна попыталась было увильнуть от лобовых вопросов. Я настоял на своем. Нервно теребя на столе какие-то бумажки, собеседница уклончиво изрекла:

— На память не помню… Финансирование, конечно, недостаточное. Но уверяю: в следующий раз, когда вы окажетесь на больничной койке, очень многое изменится.

Действительно изменилось, в худшую сторону.

Все увиденное, все пережитое выразил я в письме Д. А. Медведеву. Надеясь приоткрыть вежды благодушному вице-премьеру.

…Выйдя из ворот клиники, большинство пациентов старается позабыть пережитое. Самые ж упертые, кого доктора совсем-совсем ДОСТАЛИ, едва оклемавшись, берутся за перо, пишут в ближайшие властные структуры. Изредка за них это делают родные, близкие или возмущенные друзья-товарищи. Доходит до экспертизы. По пальцам можно перечесть, когда виновных привлекли к уголовной ответственности. Самое тяжелое (позорное!) наказание — лишение права на профессиональную деятельность. Во времена оные эти вопросы находились в компетенции прокуратуры. Ныне эти функции, за редким исключением, перешли в ведение Росздравнадзора. Второразрядная контора ведомственного подчинения. Ибо сказано: «Ворон ворону глаз не выклюет».