Видео Иисус
Шрифт:
Фары автомобиля прокалывали ночь, ощупывали серый асфальт дороги, которая вела сквозь темноту и на которой было поразительно активное движение, несмотря на два часа ночи. Говорили они немного, предаваясь каждый своим мыслям, и, если не считать гула мотора, в машине царила тяжёлая тишина.
На сей раз Стивен сидел сзади. Где-то на полпути он подался вперёд, оперся руками на спинки передних сидений и просунул голову между сидящими впереди.
– Иешуа?
– М-м-м?
– Ведь у вас в Рокфеллеровском
– Да.
– Ты вроде бы говорил, что вы исследуете и старые бумаги?
– Папирусы. Не бумаги. Да, через нас проходит множество папирусов.
– Понимаю, папирусы. Из тростника.
– Не из тростника. Папирус делали из сердцевины многолетника, который по-латыни называется cyperus papyrus. Осока.
– Но ведь это нечто другое, чем бумага.
– Правильно.
Стивен кивнул. Навстречу им прогромыхал тяжёлый грузовик. На краю дороги блеснула на мгновение табличка, на которой кто-то чёрной краской замазал еврейскую и английскую надписи, оставив только арабскую.
– Допустим, профессор захочет исследовать инструкцию. Как ты думаешь, где он сможет сделать это лучше всего?
– У нас.
– У вас? Но ведь вы работаете только с папирусами?
– Работаем. Но мы точно так же можем реставрировать и бумагу. Это даже проще, чем реставрация папирусов. Только до сих пор никто не приходил к нам со старой бумагой.
– Почему?
– Потому что в исторические времена во всём Средиземноморье в качестве писчего материала использовался исключительно папирус.
– Но ты мог бы реставрировать и бумагу?
– Конечно.
– Так обработать истлевшие листки, что их можно будет без опасений перелистывать?
– Запросто.
– Выцветший шрифт снова сделать видимым?
– Без проблем.
– Хорошо, – сказал Стивен. – Это хорошо.
Тут вмешалась Юдифь. Она повернулась на своём сиденье так, что могла видеть Стивена сбоку. Недоверие на её лице скорее угадывалось, чем читалось в слабом свете приборной панели.
– Наверняка тебя интересует не просто работа Иешуа, так?
Стивен уронил голову вперёд, как будто ему вдруг стало тяжко, и пробормотал:
– Да, меня интересует не просто работа Иешуа.
– А что ещё?
– Я кое-что забыл.
– Не понимаю.
– Я кое-что забыл. То есть, забыл рассказать. Иешуа, пожалуйста, смотри хотя бы ты на дорогу!
Машина начала петлять по асфальту, потому что Иешуа, как и его сестра, повернул голову, чтобы недоверчиво взглянуть на Стивена.
– Забыл? – Юдифь не верила ни одному его слову.
Стивен вздохнул:
– Я действительно забыл. Я забыл это сказать, когда показывал профессору мою находку, а потом, когда я рассказывал всю эту историю вам, я опять об этом забыл. Это действительно странно.
– Ну и? Сейчас-то ты вспомнил? Выкладывай!
Стивен переводил взгляд с брата на сестру. Глаза Юдифи блестели в темноте догадливо и желанно, похожие на два глубоких
Но уж таково свойство приключений. Приключения и адреналин неразрывно связаны одно с другим. И ведь Иешуа был израильтянином, жителем страны, подвергавшейся постоянной угрозе, и он, пожалуй, был настолько же привычен к стрессу, как нью-йоркский биржевой маклер. Стивен решил не щадить его. Может быть, просто странное освещение было виной тому, что Иешуа казался таким напряжённым.
– В пластиковой упаковке, – начал он, – была не только инструкция по применению.
Юдифь издала придушенный звук:
– Я так и знала.
– Я правда забыл об этом сказать, – уверял Стивен. – Просто забыл. Может быть, моё подсознание хотело это утаить, я не знаю.
– Давай я отгадаю, что там было ещё. Карта местности. С крестиком, указывающим, где тайник.
– Нет. Всего лишь несколько сложенных, истлевших листков бумаги.
Иешуа простонал:
– Истлевших!
– Да. Это было первое, что я увидел, когда разрезал мешочек. Не знаю, как я вообще на это пошёл, это было безумие, но я вытянул бумаги пинцетом. И тут на виду оказался этот фирменный логотип SONY… He знаю, почему, но это каким-то образом стёрло всё остальное. В голове больше не было места, чтобы подумать ещё про другие бумажки.
– И где они теперь, эти другие бумажки? В мусорной корзине?
– Нет, я просто положил их в мой ящик для находок, поверх земли, которую смёл туда перед этим. И ящик до сих пор ещё стоит у меня под кроватью.
– Ну ничего себе, – сказала Юдифь.
– Профессор будет не в восторге, когда ты явишься к нему с этим только теперь, – сказал Иешуа, огорчённо качая головой. – А после того, что ты рассказал об этом Джоне Кауне… Ну, не знаю. Тебе придётся ещё поработать над этой легендой, отшлифовать её, придать достоверности. Ну, чтобы он не оторвал тебе голову.
Сильный удар сотряс машину и так перегрузил амортизаторы, что раздался стук. Тца-данг. Иешуа сбросил газ. Ещё одна яма. Тца-данг. Тца-данг.
Стивен медленно вдохнул и выдохнул, пережидая толчки. Он облизнул губы, прежде чем ответить Иешуа.
– А я не собираюсь говорить им об этих бумагах. Ни Кауну, ни профессору.
Тца-данг.
Ему показалось, что сквозь шум мотора он услышал, как кудри на затылке Юдифи потрескивали, вставая дыбом. Тца-данг.
– Стивен, ты меня неправильно понял, – с трудом произнёс Иешуа. – Я хотел сказать, что ты забыл про бумаги в первый момент от испуга… Это тебе простят. От шока с каждым могло такое случиться. Это не причина, чтобы и дальше умалчивать. Ведь эти бумаги могли быть записками умершего, может быть, его дневником! А если он на самом деле был путешественником во времени, тогда там, может быть, есть указание на место, где спрятана камера!