Видишь принца - целуй! И так восемь раз
Шрифт:
– Проголодалась?
– обеспокоенно прервал ее Вайорель.
– С чего ты взял?
– удивилась девушка.
– То, что ты бормочешь, очень похоже на перечисление блюд в гоблинском ресторане, - пояснил балерун и добавил.
– Гоблины, знаете ли, очень не разборчивы в еде.
– Не обращай внимания, - отмахнулась Полина, решившая сегодня ни за что не произносить при Вайореле провоцирующего слова "театр". А то еще, чего доброго, придется пересказывать всю пьесу. Она балеруну со времен суда еще "Руслана и Людмилу" задолжала. Хорошо, что приятель, кажется, об этом забыл.
Вайорель отвлекся
– Эберхард, Эберхард, Эберхард...
Наконец любопытство Вайореля достигло критической точки, он остановил экипаж у ближайшей гостиницы и спросил у какого-то вполне человеческого вида паренька, стоящего в воротах, что, собственно, в столице происходит. Выслушав ответ, балерун соскочил на брусчатку, крикнул попутчицам "я сейчас" и скрылся в недрах гостиницы. Вернулся он через пять минут с тем самым пареньком и огорошил девушек известием, что они уже приехали и что он, пожалуй, тоже задержится в Вупперпале на пару дней. В столице торжества по случаю помолвки принцессы Аделаиды и княжича Норберта Билефельдского, и ему совершенно необходимо набраться впечатлений для создания либретто нового балета про гнома Черномора и доферского принца ЛюдмилЫ.
Полина закатила глаза, но ничего энтузиасту не сказала.
Паренек занялся лошадьми, а Вайорель повел девушек в гостиницу, на ходу многословно извиняясь за то, что сумел снять для всех только один, буквально последний номер. Город принимает гостей со всего королевства, доехали бы до центра - вообще ничего бы не нашли.
– Ерунда, попросим у хозяина ширму, - успокоила его Аглая.
– Под кустами лежать, считай, голышом, ты ведь не стеснялся.
– То под кустами, а то - в столице, - возразил балерун.
– Здесь надо соблюдать приличия. Сейчас, кстати, пообедаем, и я оставлю вас на время. Мне надо приобрести подходящий случаю костюм. А потом попытаюсь раздобыть приглашение на торжества. Подниму кое-какие старые знакомства. У вас-то найдется что-нибудь нарядное?
– У нас есть красивые платья, - сообщила Полина, провожая взглядом свой и Аглаин рюкзаки, которые уже тащил в сторону номера вездесущий паренек.
– Но они, возможно, помялись. И вообще, будет лучше, если ты оценишь их на соответствие здешней моде.
В номере подруги извлекли со дна рюкзаков наряды, отобранные в Зале ожидания "для души", и продемонстрировали их Вайорелю.
– Красивые, - оценил балерун.
– И довольно дорогие. Халифатский шелк? Отдайте горничной, она приведет в порядок. И пойдемте, наконец, поедим.
* * *
В ресторане внимание народного дуэта сразу же привлек посетитель, в одиночестве обедавший за столиком у окна. Мужчина средних лет, в котором заинтересованный Аглаин взгляд с восторгом определил гнома, сидел неестественно прямо и пытался ножом и здоровенной двухзубцовой вилкой уцепить лежащую перед ним широком блюде непослушную сардельку. Сарделька норовила выскользнуть из лап столовых приборов и зарыться в горку тушеной капусты,
"Мертвецки пьян, - определила Полина, имевшая опыт общения с любителями "выпивона и закусона" в лице двоюродного дяди.
– Но делает вид, что "все под контролем".
Тем временем официант принес заказ, который успели сделать ее проголодавшиеся спутники, и перед девушкой оказалось точно такое же блюдо с капустой и двумя толстыми сардельками.
– Что вы делаете, мне столько никогда не съесть!
– воскликнула будущая актриса, но дождалась только двух косых взглядов уже всецело поглощенных обедом сотрапезников.
– До чего же вкусно!
– воскликнула, расправившись со своей первой сарделькой, Аглая.
– Гномья кухня, - со значением поднял вверх указательный палец Вайорель.
Полина присоединилась к трапезе и неожиданно для себя в рекордные сроки очистила тарелку. Вайорель пододвинул к ней большую стеклянную кружку с какой-то мутной бурдой.
– Пей, не сомневайся. Это знаменитый гномий хефевайцен, то есть пшеничное пиво.
– Как, ты говоришь, называется этот кабак?
– недовольно спросила у него будущая актриса.
– "Уютный дворик"? А, по-моему, "Прощай, талия".
Аглая непонимающе улыбнулась. От природы она была одарена исключительно здоровым обменом веществ, позволяющим не заморачиваться подсчетом калорий.
Вайорель отодвинул от себя опустевшую кружку и поднялся из-за стола.
– Все, девочки. Я пошел. А вам советую пока немного отдохнуть - вечером, надеюсь, пойдем на торжества. Кстати, здесь действительно уютный дворик.
Балерун кивнул в сторону окна, за которым виднелся небольшой симпатичный садик с клумбами и беседками. Слева от него через невысокий штакетник просматривался подъезд к гостинице, а справа за глухим забором располагался хозяйственный двор. В углу у забора стояла большая бочка, в которую рачительный садовник собирал дождевую воду. Прямо из обеденного зала в садик вели изящные остекленные двери.
Подруги последовали совету, вышли на свежий воздух и уселись на приглянувшуюся скамейку. Аглая по привычке принялась болтать ногами, любуясь на соседнюю клумбу, и через некоторое время поняла, что что-то не так - ноги постоянно шкрябали о землю. "Кажется, теперь я окончательно поверю, что мы у гномов", - подумала школьница. Полина тем временем завела свою мантру: "Штуккенбрюккен, Вупперпаль, Эберхард Штуккенбрюккен, Вупперпаль, Эберхард, Эберхард, Эберхард, Эберхард...".
– Эберхард, взгляни-ка сюда, - раздалось вдруг почти что у нее под ухом.
– Я нашел его!
Девушка встрепенулась. В находившееся напротив скамейки окно ей было видно, что в обеденный зал вошли трое богато одетых молодых гномов и сейчас с пристрастием рассматривают давешнего пьяницу. Столик, за которым сидел випивоха, уже полностью покрывал неровный слой тушеной капусты, самовольно покинувшей блюдо во время охоты за сарделькой. Норовистое колбасное изделие, по всей видимости, сумело улизнуть за пределы столешницы, и утративший всякую координацию движений господин напрасно тыкал вилкой в жалкие остатки капусты на своем блюде. На обступивших столик мужчин внимания он не обращал, полностью сосредоточившись на своей охоте.