Видоизмененный углерод
Шрифт:
Мы стали двигаться медленно, подстраиваясь под ритм моря за бортом. Казалось, наше единение длилось бесконечно долго, сопровождаемое разговорами, нарастающими от томного бормотания до возбужденных вздохов, переменами позы, нежными покусываниями, хлопками в ладоши, и все это время меня не покидало ощущение, будто я наполнен до краев и вот-вот выплеснусь наружу. Ощущение, от которого болели глаза. Наконец я дал волю и разрядился в Ортегу, чувствуя, как она использует последние мгновения моего ещё твердого естества для того, чтобы самой подняться на вершину наслаждения.
«Чрезвычайные посланники берут то,
Мы разъединились во второй раз, и тут тяжесть последних двадцати четырех часов придавила меня тяжелыми коврами из соседней комнаты, своим теплом призывая расстаться с сознанием. Последним отчётливым воспоминанием было, как длинное женское тело рядом со мной вытягивается, вжимаясь грудью в спину, кладет на меня руку и уютно оплетает ногами. Мои мыслительные процессы, замедлившись, остановились.
То, что предлагают. Иногда этого бывает. Достаточно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Когда я проснулся, её уже не было.
Сквозь раздраенные иллюминаторы в каюту проникал солнечный свет. Волнение улеглось, и все же яхта немного покачивалась, показывая то голубое небо с горизонтальными полосками облаков, то спокойную гладь океана Где-то кто-то варил кофе и жарил копченое мясо. Некоторое время я лежал неподвижно, собирая разрозненные обрывки рассудка и пытаясь сложить из них пристойный наряд. Что рассказать Ортеге? Сколько и как это преподнести? Подготовка посланников лениво предложила себя, словно вытащенная из болота туша. Я позволил ей покачаться на поверхности и снова погрузиться в трясину, поглощенный созерцанием солнечных зайчиков, пляшущих на простыне.
Позвякивание стекла, донесшееся из коридора, заставило меня обернуться. В дверях стояла Ортега в футболке с надписью «НЕТ РЕЗОЛЮЦИИ НОМЕР 653». «НЕТ» было перечеркнуто неряшливым красным крестом, а поверх тем же цветом было выведено решительное «ДА». Стройные колонны обнаженных ног Ортеги исчезали под футболкой, и казалось, что там они продолжаются до бесконечности. В руках она держала большой поднос с завтраком на целый полицейский участок. Увидев, что я проснулся, Ортега тряхнула головой, убирая с лица волосы, и хитро улыбнулась.
Я рассказал ей всё.
– И что ты собираешься делать?
Пожав плечами, я отвернулся, уставившись вдаль, прищуриваясь, чтобы защитить глаза от бликов на поверхности воды. Океан казался более плоским, более задумчивым, чем на Харлане. Только отсюда, с палубы, можно было постичь всю его бескрайность, в которой яхта затерялась, внезапно превратившись в игрушку.
– Я собираюсь сделать то, что хочет от меня Кавахара. Что хочет Мириам Банкрофт Что хочешь ты. Что, похоже, хотят все, мать их. Я собираюсь закрыть дело.
– Ты думаешь, это Кавахара спалила Банкрофту голову?
– Очень похоже на то. Или она прикрывает того, кто это сделал. Теперь это уже не имеет значения. Сара у неё в руках, вот что сейчас главное.
– Мы можем предъявить ей обвинения в насильственном похищении. Незаконное удержание оцифрованного человеческого сознания может потянуть на…
– От пятидесяти до ста лет, – слабо усмехнулся я. – Вчера вечером я тебя внимательно
– Можно получить ордер на обыск…
– Кристина, она же маф, мать её. Она отметет обвинения, и при этом у неё даже не собьется пульс. Так или иначе, об этом не может быть и речи. Как только я предприму против Кавахары любые шаги, она швырнет Сару в виртуальную пытку. Сколько времени потребуется на то, чтобы получить ордер, в лучшем случае?
– Ну, пару дней, если запрос выдаст ООН.
Едва Ортега произнесла эти слова, как на её лицо набежала тень. Перевесившись через ограждение, она уставилась вниз.
– Вот именно. В виртуальности это равно почти году. Сара не посланник, у неё нет необходимой подготовки. То, что сможет сделать с ней Кавахара за восемь или девять виртуальных месяцев, превратит рассудок нормального человека в кашу. К тому времени, как мы её вытащим, Сара сойдет с ума. Если мы её вообще вытащим. А я, твою мать, даже не хочу рассматривать вариант, при котором ей придется пережить хотя бы одну секунду…
– Хорошо, – положила мне руку на плечо Ортега. – Хорошо, извини.
Я поежился. Не знаю, от свежего ветерка или от мысли о виртуальных подземельях Кавахары.
– Не бери в голову.
– Я полицейская. У меня в крови искать способ, как прищучить плохих ребят. Вот и всё.
Подняв взгляд, я бледно улыбнулся.
– А я – чрезвычайный посланник. У меня в крови искать способ перегрызть Кавахаре горло. Я искал очень тщательно. И не смог ничего найти.
Слабую улыбку Ортеги тронуло сочувствие, увидеть которое я ожидал рано или поздно.
– Послушай, Кристина, я знаю, как поступить. Я придумаю для Банкрофта убедительную ложь и закрою дело. Это противозаконно, не спорю, но зато не пострадает никто из тех, кто мне дорог. И я мог бы ничего не говорить тебе.
Она задумалась, не отрывая взгляда от воды за бортом яхты, словно ответ был где-то там, плывущий следом за нами. Я прошелся вдоль леерного ограждения, чтобы дать ей время подумать, и, задрав голову, принялся изучать опрокинутую голубую чашу небосвода, размышляя о системах орбитального наблюдения. Здесь, посреди кажущегося бесконечным океана, было легко поверить в то, что можно спрятаться от всех кавахар и банкрофтов. Но подобная игра в прятки стала невозможной ещё много столетий назад.
«Если они хотят тебя достать, – написала однажды молодая Куэлл о правящей элите Харлана, – рано или поздно тебя подберут с этого шарика, словно любопытную пылинку с марсианской археологической находки. Ты можешь пересечь пропасть между звездами, но они все равно пойдут по твоему следу. Отправься на хранение на многие века, но они встретят тебя в новых клонах, когда ты будешь загружаться в оболочку. Они есть то, что мы раньше представляли в своих мечтах богами, – таинственные орудия судьбы, неумолимые как Смерть, эта бедная труженица с косой. Несчастная Смерть, теперь тебе не по силам противостоять восставшим против тебя могучим технологиям видоизмененного углерода, позволившим оцифровывать человеческий рассудок и загружать его в новую оболочку. Когда-то мы жили, с ужасом ожидая твоего появления. Теперь мы отчаянно флиртуем с тобой, мрачной старухой, а сильные мира сего не подпускают тебя даже к чёрному входу»