Видящая
Шрифт:
Прихожанка удивленно рассматривала худенькую голую девочку лет семи, сидящую на каменном полу. Девочка была брита налысо, на её лице не было бровей, только пушистые черные ресницы, отбрасывающие тень на бледные щеки, говорили о том, что эта девочка - красавица. Пропорциональное тело, светлая кожа, худые руки с просвечивающими венками и длинными аристократическими пальчиками, аккуратные стопы - все говорило о том, что родители девочки принадлежат к высшей знати Гунии, но вот остальное...
Тело ребенка было покрыто рунами, девочка сама раскрашивала себя, до того как
– Дитя, что сделали с тобой? Где твои родители?
– ребенок молчал, не поднимая глаз, и женщина подошла ближе.
– Не бойся, моя семья имеет огромное влияние в Гунии, мы поможем тебе, только ответь - как ты получила эти шрамы?
– и она прикоснулась к коже на запястьях девочки.
Морра вздрогнула. Эта прихожанка не должна была подходить так близко и разговаривать с ней, тем более перед церемонией! Вдруг Судьба посчитает её тело оскверненным, и не заговорит устами Морры? Надо сказать ей, чтоб она ушла, здесь не место для прихожанок, это вход к главному алтарю!
– Уходите, - просто сказала Морра и подняла на женщину свои глаза.
Женщина была готова к чему угодно, только не к этому. На неё смотрели нечеловеческие глаза: абсолютно серые, без белков и зрачков. Словно два серых омута, глаза странной девочки притягивали, не давая отвести взгляд и подчиняя себе. Она впала в оцепенение, прикажи ей девочка убить, не задумываясь, исполнила бы.
– Уходите, - повторила Морра.
Женщина развернулась и ушла по коридору Храма прочь. Вздохнув, Морра поднялась с пола. Гулко зазвучал колокол, заставляя биться сердце быстрее - сейчас, уже скоро! Морра заспешила к алтарю.
На церемонию Откровения допускались только самые знатные прихожанки Храма. Проводилась она всего лишь четыре раза в год, после строгого недельного поста и омовения в горной реке двенадцать знатных дам приглашались в кельи вокруг главного алтаря. В каждой келье было единственное окошко, выходящее в зал на алтарь, при этом других окон не было видно. В определенный момент прихожанкам разрешалось задать по три сокровенных вопроса - любых, от политики государства до личных, и Судьба отвечала им через Видящую.
Церемонию проводила сама матушка Дория и три прислужницы. Видящую укладывали на алтарь и приковывали к нему золотыми браслетами, дабы во время Откровения та не поранила сама себя. Затем, вознеся молитвы Судьбе и Серому Оку Судьбы, Дория с прислужницами подносили Видящей особое питье, после которого той было легче открыть свой разум для Откровений. Морра никогда не помнила ничего из того, что происходило после. Ни какие вопросы ей задавали, ни что она отвечала, но всегда после церемонии она ощущала пустоту в душе, словно из неё вынимали что-то важное.
Сегодняшнее действо мало отличалось от предыдущих. Все было как обычно, вот только в одном из окошек Морра заметила женщину из коридора.
Когда пришло время задавать вопросы, знатная прихожанка не раздумывала: надо узнать у Богини про это дитя! Наверное, все мучают бедную девочку, а вот про её судьбу не спросит никто!
Первые два вопроса Исира, как и планировалось ранее её семьей, задала о карьере мужа-министра, а третий, тот, который мучил больше всего - о местонахождении средней дочери, пропавшей несколько лет назад - добрая женщина, не колеблясь, заменила на другой. "Что ждет девочку, служащую твоими устами, о, Богиня? Какова её Судьба? Что видит твоё Серое Око?" - прозвучавшие в тишине Храма вопросы заставили вздрогнуть трех прислужниц, а матушка Дория злобно зашипела со своего места в изголовье Морры.
Дория негодовала - как посмела прихожанка задавать такие вопросы? Кощунство! За сотни лет существования Храмов Судьбы, ни одной прихожанке не приходило в голову задавать подобные вопросы, а как осмелилась эта? Да какой бы знатной она не была, неужели не понимает: вся судьба, что есть у этой девочки - это жить и умереть в стенах Главного Храма, служа Богине Судьбе Серым Оком? Как может быть иначе? Но вопрос был задан, дым от кадила, зажженного в келье кощунственной прихожанки, потянулся к алтарю, окутывая выгибающуюся в трансе Морру, и потянулся под купол зала. Богиня приняла вопрос. Дория замерла. Замер весь зал, прихожанки в своих кельях прислушивались и, молча, удивлялись: кому интересна судьба этого дитя? Оно же рождено для служения Богине?
Морра затряслась в диком трансе. Её серые глаза стали похожи на две капли ядовитой ртути, лоб покрылся испариной, а из горла раздавалась непонятная речь. Прислужницы в испуге переводили взгляд с девочки на матушку Дорию и обратно - что делать? Такое они видели впервые. И вдруг девочка заговорила.
– Добрая Исира, странный вопрос задала ты своей Богине!
– прихожанка вздрогнула - как, Богиня знает её имя?
– Но Судьба даст ответ тебе.
Дория слушала с открытым ртом. Богиня обращалась к прихожанке напрямую, голос, исходивший от Морры, не был голосом семилетнего ребенка - голос женщины, голос, заставляющий бежать по спине липкие струйки пота. Да что ж за ответ-то даст Богиня? Неужели у девочки иная Судьба?..
– Девочка, чьими очами я вижу тебя - покинет этот мир. Сама. Скоро. Иной мир даст ей и другим Видящим защиту и любовь. Я сказала.
– Морра повернула лицо к Дории и нечеловеческая усмешка исказила её детское личико. Матушку передернуло. Богиня обращалась к ней!
– Дория, забываешь мои устои. Вы все, храмовницы - мои жрицы, забываете! Видящие должны по доброй воле говорить вам, а не служить мне под действием зелий. Сколько судеб вы поломали, когда должны были сберечь? Я - Богиня Судьбы, грядущим караю вас, жрицы моих Храмов!