Вихрь Бездны
Шрифт:
Но так и не смогла понять этого холодного, равнодушного человека — ее супруга перед Творцом и людьми. Не смогла… да и не пыталась. И теперь одна фраза может испортить всё!
Глухой, едва слышный стук оборвал сомнения. Удары — будто чем-то небольшим, но тяжелым. Молоток? Нет ничего странного, когда кто-то забивает гвоздь… но не в два же часа ночи! И не в особняке, полном спящих людей.
Творец, что творится в этом змеином логове?! И… почему так страшно? Даже в замке Адор не нападал столь липкий, парализующий
Прекрати!
Змея неслышно ползет во тьме к спящим людям. Скользит по простыне гладкое, ледяное тело, готовятся к атаке ядовитые зубы…
Да прекрати же!
— Юстиниан! — прошептала илладийка. В темноте хватаясь за трут и огниво. Хорошо, всё под рукой. Кармэн приучила. — Что это?..
Узкая, неожиданно сильная рука крепко сжала запястье Элгэ:
— Не зажигай!
В отблеске жалобно потухших искр она успела разглядеть бледнее обычного лицо Юстиниана. Влажный блеск вспотевшего лба, рубиновая капля крови из прокушенной губы… Такое приснится ночью — испугаешься… даже если никто нигде и не стучит!
— Не зажгу! — Элгэ неосознанно накрыла его руку своей.
Какая холодная!
Огниво и трут девушка пристроила рядом. У стены. На крайний случай.
— Что за грохот? Это в том крыле, да? — илладийка склонилась так низко, что даже во тьме разглядела светло-серый оттенок глаз… и непонятный ужас в них!
Склонилась, чтобы тише спросить. Но Юстиниан вместо ответа крепко сжал обе ее руки, рывком притянул девушку к себе… А его сердце колотится, как у загнанной лошади.
Вот так и делаются глупости! Под такой вот непонятный шум. Под потусторонний ужас — скользящий во тьме из души в душу. Тут любая мороженая рыбина пылким жеребцом станет!
Впрочем, нет — желанием и не пахнет. Юстиниану просто холодно… И страшно.
Объясните кто-нибудь, что творится в этой Бездне?! Дайте шпагу! А в другую руку — факел, нечисть отгонять!
Вот и выговорилось.
Нежданно выкатилась на небеса луна. И хоть немного осветила комнату. Превратила тьму в полумрак… но почему-то не убавила жути!
Стучат. По-прежнему. Громче двух человеческих сердец вместе взятых.
Забивают пятый или шестой гвоздь… в крышку гроба…
Кончай паниковать и сочинять невесть что!
В детстве они с Виктором и Грегори бегали искать русалок. А еще — Ведьмин Цвет. И не нашли. Ни разу.
Почему так страшно? Элгэ никогда не боялась темноты. Почему нельзя просто зажечь свет?!
Юстиниан обнимает жену судорожно, но совсем по-братски — за плечи, пристроив ее себе на грудь. И дальше заходить, похоже, не собирается…
Как дети в темноте, честное слово! Лежат, дрожат и ждут, что сейчас придет… Прекрати!
—
— Мы спим, Элгэ! — Кажется, он впервые произнес ее имя. Впервые — за все эти дни. — Мы спим…
Заснешь тут, как же!
А еще несколько фраз назад он впервые со времен детства обратился к ней «ты», но это уже совсем неважно…
2
— Элгэ…
— Что? — еле слышный шепот. С трудом различаешь даже собственный голос. И едва понимаешь — вслух говоришь или про себя. Наяву или во сне…
Проснуться бы — в Вальданэ! Или хоть в Аравинте…
— Элгэ, поклянись мне… обещай…
Раздавать обещания или — того хуже! — клясться? Сыну врага? Она еще не настолько обезумела. Даже в темной комнате зловещего особняка — где незримо бродит смерть… или что похуже!
Ишь как сказанула! Великий Грациани обязательно бы в пьесу вставил. В очень мрачную трагедию, где в конце все погибают. А последней — главная героиня.
— … пообещай, что убьешь меня — если увидишь, что я… это уже не я!..
Нет, это не Элгэ — это Юстиниан спятил! Сам свихнулся — и ее перепугал. Всё, довольно…
Девушка решительно потянулась за огнивом.
— Пожалуйста… — обреченно прошептал… кузен. Мужем его сейчас назвать язык не поворачивается.
Змеи с ним!
— Юстиниан… — Как же будет уменьшительно? Даже в детстве было — никак. — Тин… Хорошо, не зажгу, успокойся…
Здесь нужна нормальная баба. Любая крестьянка подойдет. А вот Элгэ не умеет выводить из такой тихой истерики — на грани помешательства. Никогда не умела. Характер не тот.
Затащить его в постель… не в том смысле, в каком они там сейчас? Не слишком хочется — ни ему, ни ей.
Да и не факт, что выйдет. Элгэ никогда не доводилось иметь дела с… мороженой рыбой. С Виктором никакие дополнительные ухищрения не требовались.
Меньше надо было хвастаться: «лучшая куртизанка», «южная шлюха»… Вот тебе и «южная» — не говоря уж обо всём остальном.
— Элгэ, поклянись…
Луна скрылась вновь. И стало в разы страшнее!
Лед сковывает кровь. И неудержимой лавиной рвется в рассудок трясинистая волна потусторонней жути…
Холодные руки Юстиниана до боли сжимают плечи. И непередаваемый ужас — в его голосе. Да что творится в этом змеевом доме, в этом гадюшном семействе?!
Утром, при свете дня, исчезают все непонятные ночные страхи. Но утро, наверное, не придет никогда. Как в легенде, где погасло солнце…
Ради Творца — почему нельзя зажечь хоть свечу?! Живой огонь выжигает всю мерзость. В прежние времена (еще лет сто назад) ведьм сжигали на кострах.
Лучше костер, чем бездонная черная трясина!