Вихрь переправ: 2. И мир станет чуточку шире

Ярмакова Ольга Васильевна

Чёрным был не только арочный проезд, но и всё ограждение. Зато за чугунной чертой путников встретило море, бархатистое, изумрудное с вкраплением последних красок осени. Более всех поразилась Юна:

самый что ни есть сад, а по нему разрешено ездить машинам. По обе стороны от асфальтовой дороги разбегались вертушками, завитками и змейками грунтовые с щебневым вкраплением дорожки. В их закрученных силках ромбами и шарами, квадратами и овалами возлежали пышные клумбы, густо обсаженные газонной травой, упрямо и стойко возражавшей осеннему натиску сочностью зелени. Уж искусно постриженные кусты наполовину утратили свой лиственный шик, а траве – всё ни по чём. Словно цветной жемчуг, возвышались на длинных стеблях радужные шапки хризантем, георгин и астр. У подножия стройных каштанов золотились нежные бархатцы. И фонтаны! Не большие и громоздкие, а изящные мраморные, со скульптурами в виде цветов и людей. И обязательно со скамеечками и молочно-кремовыми ротондами. Правда, вода в фонтанах не била, но если представить это великолепие летом…

– А почему сад так называется? – поинтересовалась

у водителя Юна, благодарная уже за то, что тот не гнал авто, позволяя своим попутчикам в полной мере насладиться видами из окон. Впрочем, вряд ли в подобного рода местах разрешено разгоняться, как и на городских улицах.

– Ну, – задумчиво почесал затылок он. – Там какая-то тёмная история была. С садом этим. Кажись, в семнадцатом столетии. Был такой король – Владислав Строптивый, неприятного нрава человек был. «Хуже Владиславова осла» – так говорили о ком-то, кого невозможно переубедить. Да и до сих пор говорят. Так вот, приглянулась королю на очередном балу девица, дочь церемониймейстера. С того момента прекрасная юная Мария стала тайной возлюбленной государя, хотя большой тайны из этого никак не могло выйти. При дворе все обо всех всё знали. Хуже всего, что правитель то уже имел супругу, но в те далёкие времена адюльтер был чем-то самим собой разумеющимся. Дочь придворного вначале отказывала монаршему сластолюбцу, но напористый Владислав не знал отказа, вернее не принимал его, и скоро осада хрупкой фрейлины пала к ногам короля.

Конец ознакомительного фрагмента.