Вихрь с окраин Империи
Шрифт:
Один из имперских «Колибри» засек 3-е отделение 5-го взвода Сиверского, скрывшееся в лесу. Появившийся через несколько минут «Шайден» выпустил серию самонаводящихся снарядов, оставив за собой пятнадцать убитых и раненых солдат.
Пока 2-я рота продолжала отступление, «Воробьи» из разведвзвода Томаса, выныривая из облаков и вновь скрываясь в них, вывозили тяжелораненых. Помня об угрозе со стороны 9-го штурмового батальона, Сиверский, блокировав дорогу с шестнадцатью солдатами 6-го взвода, задержал противника
С приближением вечера 4-я маньчжурская рота все еще пробиралась через болота. Одноглазый рядовой Вонг, слушая приказы лейтенанта Акамине, мечтал перенестись на несколько световых лет назад. Измученный Вонг уже выбросил большую часть драгоценностей, которыми совсем недавно разжился в Йоханнесбурге.
– Еще чуть-чуть, и мы перережем им путь и уничтожим всех их, – увещевал своих солдат Акамине.
Вонг надеялся, что Свиное Рыло прав.
Лес пугал его. Уже десять человек были застрелены снайперами, а еще дюжина, включая его товарища по палатке Утконоса Гу, свалилась от теплового удара. К тому же кругом скрывались страшные амфитилии, о которых он столько слышал.
Но едва они выбрались на долгожданную поляну, как раздался воющий звук миномета, и несколько солдат как косой скосило. Акамине застыл как вкопанный.
– Окапывайтесь! – услышал Вонг бешеный вопль сержанта Ма.
Вонг выхватил лопатку и начал быстро разбрасывать землю. Однако на глубине всего нескольких сантиметров он наткнулся на воду и сразу понял, почему враг устроил засаду именно здесь. Вонг прошипел фразу на мандаринском наречии, понятную любому солдату, и. вскоре стал последней жертвой этого страшного дня, даже не испытав утешения от того, что лейтенант Акамине опередил его.
Позднее в тот же вечер один из товарищей Вонга вспомнил о просьбе Ма насчет сувениров для их старого сержанта и оставил возле ранца Ма обожженный сапог, изнутри которого торчала почерневшая оторванная нога.
Поглаживая раненый палец и ноющие плечи, Пер Киритинитис вывел из леса остатки 2-й роты. Примерно половина его людей смогла добраться до безопасного убежища в горах, включая троих из шестнадцати зенитчиков. Они притащили с собой раненых, оставив позади большую часть убитых.
Харьяло, Верещагин и батальонный сержант Юрий Малинин. молча выслушали их рапорты, еле пробившиеся через помехи.
Облучение и химиотерапия стоили Малинину шевелюры и превратили его в ходячий скелет. Малинин хорошо знал большинство солдат 2-й роты, а лучше всех – ротного сержанта Родейла.
– Надеюсь, Родейл выберется живым, – заметил он. – Я одолжил ему деньги.
Верещагин знал, что Малинин не имел никакой пользы от своего жалованья и, возможно, свернул бы Родейлу челюсть, если бы тот попытался
– Еще такая победа – и с нами покончено, – промолвил Харьяло.
Через несколько минут появился Пауль Хенке. Его рота потеряла два «кадиллака» и два вездехода, приписанные ко 2-й роте.
– Что ты здесь делаешь, Пауль? – осведомился Харьяло.
Голос Палача был спокойным, а лицо – бесстрастным, но Верещагин был поражен при виде слез, струившихся по его щекам.
– Нам нужно обучить несколько новых экипажей, – сказал Хенке, не обращая внимания на капли, падающие на форму.
Адмирал Хории, собрав совет после полуночи, пригласил сесть офицеров.
– Полковник Уно, чему вас научила сегодняшняя операция? – спросил он, явно наслаждаясь смущением полковника Суми.
– Это походило на сражение с тучей, – пробормотал Уно.
Официально маньчжурский полк занес в свою воинскую летопись, что они потеряли «немалое, хотя и не слишком большое количество людей, вполне естественное при сложной наступательной операции, поэтому ее никак нельзя считать Неудачной».
Уно подал знак капитану Аояме, командиру маньчжурской саперной роты.
– Должен привлечь внимание адмирала к одному трофею. – Аояма продемонстрировал предмет, напоминающий два склеенных колеса, который он поднял на кончике пальца. – Мы сняли много таких штук с трупов мятежных солдат. Каждая весит около полутора килограммов и, как видите, снабжена моторчиком на спиртовом топливе.
– Что это такое? – спросил Суми.
– Складной мопед, – ответил Аояма, показывая, как тот раскладывается.
– Поразительно! – воскликнул адмирал Хории. «-При таком маленьком весе! Из чего он сделан?
– Сплав никеля, хрома и молибдена, укрепленный металлокерамикой, – ответил Аояма. Увидев непонимающие лица слушателей, он добавил: – Это полностью идентично составу брони на машинах типа «97».
– Это невозможно! – взорвался Суми. – Вы ошибаетесь! Состав брони типа «97» полностью засекречен!
– Искренне сожалею, что представил эту информацию вашему вниманию, – заявил Аояма с легким намеком на злорадство.
– Нет, вы поступили абсолютно правильно, – вмешался Хории. – Мог этот материал быть позаимствован с уничтоженных бронемашин?
– Мне не хотелось бы делать столь важные заявления без достаточного количества доказательств, – отозвался Аояма, – но собранные сведения указывают, что подполковник Верещагин смог наладить производство. Хорошо бы узнать, получил ли он помощь от персонала промышленного комплекса, но это, очевидно, входит в обязанности службы безопасности.
– Необитаемые области Зейд-Африки в основном не имеют дорог. Передвигаться в бронемашинах там весьма затруднительно. Такие мопеды усиливают маневренность пехотинцев Верещагина, – заметил Хории.