Вихрь
Шрифт:
– Забудь, - тяжело вздохнул Максим.
Александр нахмурился, серьезно посмотрев на сына.
– Ладно, погоди, не злись, - примирительно сказал он, - хочешь сказать, перед тобой поставили выбор, на фоне которого даже твоя собственная жизнь не имеет значения?
– Можно сказать и так, - тоскливо повел плечами Максим.
Александр задумался.
– И, разумеется, ты не скажешь, о чем речь, - пробормотал он, скорее утверждая, чем спрашивая. Юноша только
Александр глубоко вздохнул.
– Что ж, попытаться стоило, - улыбнулся он, затем посерьезнел и продолжил, - когда я служил в армии, мы оказались со старшим лейтенантом Комовым в доме, в котором начался пожар. Мы находились на пятом этаже, и прыгнуть вниз на растянутый ребятами брезент должны были по очереди. Огонь быстро распространялся, и мы понимали, что тот, кто останется ждать, может не выжить.
Максим заинтересованно посмотрел на отца, понимая, что слышит эту историю впервые.
– Комов боялся высоты, - усмехнулся мужчина, - и предлагал мне прыгнуть первому. Я знал, что, если он останется, то вряд ли сможет перебороть свой страх. А ведь у него было двое детей и жена…. Мы находились в одинаковой опасности, но я тогда подумал, что моя жизнь – неустроенная, непонятная – стоит меньше, чем его.
– Ты, что, выкинул его из окна? – округлив глаза, догадался юноша. Александр улыбнулся.
– Так точно, - кивнул он, - как видишь, все обошлось: я жив, мы с мамой счастливы, у нас есть ты. Но тогда передо мной встал подобный выбор. И я его сделал.
Максим опустил взгляд.
– Я ответил на твой вопрос? – поинтересовался Александр. Юноша хмыкнул и кивнул, - теперь ты ответь на мой. Что у тебя случилось?
– Скажи, пап, я был нежеланным ребенком? – неожиданно для самого себя выпалил Максим.
Мужчина едва заметно дернулся и недоверчиво приподнял бровь.
– С чего ты это взял?
– Нет, ни с чего. Просто мне интересно.
– Ремень по тебе плачет за такие интересы! – мрачно буркнул мужчина, - Максим, ты наш сын. И мы с мамой любим тебя и гордимся тобой.
Юноша покачал головой. Это не было ответом на его вопрос, однако и этих слов было достаточно.
– А когда ты выкидывал лейтенанта из окна, ты думал о своих родителях?
Александр поджал губы, задумавшись.
– Если честно, тогда я просто знал, что поступаю правильно, - он сделал паузу и тяжело вздохнул, глядя на сына, - я так понимаю, ты так не ответишь, что с тобой?
Юноша покачал головой.
– Прости, я… не могу, - виновато отозвался он. Александр тяжело вздохнул.
– Тогда я скажу тебе вот, что: в душе ты всегда знаешь, как нужно поступить.
– Для меня тоже, - честно согласился юноша. Александр хлопнул сына по плечу.
– А перед лицом трудного выбора спасовать может каждый. Знай только, что мы с мамой не осудим тебя, как бы ты ни поступил. Хотя твои слова о цене собственной жизни, конечно... гм... ты же не собрался... не знаю...
Максим округлил глаза, понимая, куда клонит отец, и нервно хохотнул.
– Не возникают ли у меня мысли о самоубийстве? Ты об этом спрашиваешь?
Александр хмуро посмотрел на сына, ища в его взгляде ответы на свои вопросы.
– Максим, ты, надеюсь, понимаешь, что столь радикальные решения не являются...
Юноша удержался от нервного смешка и спешно замотал руками, останавливая отца от дальнейших рассуждений.
Да я, наоборот, думаю, как спасти свою жизнь, а не завершить ее!
– Не собираюсь я сводить счеты с жизнью, - прикрыв глаза, отозвался он, - честное слово, это последнее, что могло прийти мне в голову.
Александр недоверчиво нахмурился.
– Точно?
– Пап!
– возмущенно воскликнул Максим. Мужчина облегченно вдохнул.
– Хорошо, хорошо, верю. Просто ты... в общем, надеюсь, ты не вечно будешь держать от нас секреты?
Максим улыбнулся.
– Спасибо за совет, пап, - кивнул он.
Александр криво ухмыльнулся и прищурился, в глазах все еще читалось беспокойство. Мужчина с трудом подавил в себе желание продолжить расспрос - он волновался за сына, но уважал его личное пространство и понимал, что Максим обязательно расскажет обо всем, когда будет готов. По крайней мере, раньше так всегда и бывало.
– Не за что. А теперь бросай сигарету и готовься к расправе от мамы.
***
Сабина осторожно вздохнула и устало привалилась к двери, только что закрыв ее за вторым по счету учеником, сеанса с которым не состоялось.
Лишь взглянув на избитую молодую женщину, путешественники разворачивались к выходу и открыто заявляли, что будут искать другого медиума, что было их полным правом. Медиум, лишившийся своего защитного поля, явно сделал это по собственному желанию, а значит, пренебрег своими обязанностями. Мало какому путешественнику захочется отправляться в Вихрь со столь ненадежным наставником.
Хотя Сабина не хотела осуждать учеников, в душе ее все равно разгоралась горькая обида.