Вихри волшебства

Джонс Диана Уинн

— Итак, вы видите свои сны в получасовых отрывках, — подвел итог Крестоманси. — И я полагаю, что вам приходится продолжать сон с того самого места, на котором прервался предыдущий получасовой отрывок.

— Само собой разумеется, — фыркнула Кэрол. — Вам ведь, наверное, уже говорили, что я могу управлять своими снами. А лучше всего у меня получается видеть сны равными кусками по полчаса. Будьте так добры, прекратите постоянно меня перебивать, я ведь стараюсь как можно лучше все вам рассказать!

Крестоманси отвернулся от моря и поглядел на нее. Он был явно удивлен.

— Моя дорогая

юная леди, вы вовсе не стараетесь рассказать мне все как можно лучше. Видите ли, я тоже читаю газеты. Вы пытаетесь всучить мне тот же вздор, что и «Таймс», и «Кройдонской газете», и «Народному ежемесячнику», и, несомненно, бедняге Разумбергу. Вы говорите, что сны приходят к вам, когда им угодно, но строго по полчаса каждый день, и что вы никогда не знаете, куда отправитесь и что произойдет, но прекрасно умеете управлять своими снами. Ведь все это сразу не может быть правдой, вам не кажется?

Кэрол стала двигать браслеты на руке туда-сюда, стараясь успокоиться. Это оказалось нелегко, потому что солнце было ужасно жаркое, а визг, доносившийся из бассейна, — ужасно громкий. Кэрол всерьез задумалась, а не уволить ли Мелвилла и не сделать ли из Крестоманси злодея в следующем сне, и тут вспомнила, что следующего сна запросто может и не быть, если Крестоманси не придет ей на помощь.

— Я вас не понимаю, — заявила она.

— Что ж, тогда перейдем к разговору о самих снах, — рассудил Крестоманси. Он указал с террасы вниз, на голубую-голубую воду в бассейне. — Вот моя воспитанница Дженет. Это та светловолосая девочка, которую все остальные как раз сталкивают с трамплина. Она любит ваши сны. Она приобрела все девяносто девять, хотя, боюсь, Джулия и мальчики относятся к этому весьма презрительно. Они говорят, что ваши сны — сплошная слезливая муть и вечно одно и то же.

Разумеется, Кэрол была глубоко обижена тем, что ее сны называют слезливой мутью, но она сочла за лучшее этого не высказывать. Она снисходительно улыбнулась фонтану брызг, в котором скрылась Дженет.

— Дженет надеется, что, когда мы завершим нашу беседу, у нее будет возможность познакомиться с вами, — сообщил Крестоманси.

Кэрол улыбнулась еще шире. Она обожала знакомиться с поклонниками.

— Когда я узнал, что вы приедете, — добавил Крестоманси, — я попросил у Дженет вашу дорожную подушечку самой последней модели.

Улыбка Кэрол стала несколько уже. Людям вроде Крестоманси ее сны вряд ли понравятся.

— Мне понравилось, — признался Крестоманси.

Улыбка Кэрол стала шире. Отлично!

— Но знаете ли, Джулия и мальчики правы, — продолжал Крестоманси. — Ваши хеппи-энды действительно весьма слезливы и пошловаты, и всегда происходит одно и то же.

При этих словах улыбка Кэрол снова заметно сузилась.

— Однако в целом сны невероятно динамичны, — заметил Крестоманси. — Много действия и очень много народу. Эти толпы мне нравятся — в рекламе вашей продукции это называется «тысячеликая труппа», — однако, честно говоря, декорации у вас, на мой взгляд, не слишком убедительны. Арабский антураж в девяносто седьмом сне просто ужасен, даже если сделать скидку на юные лета автора. С другой стороны, ярмарочная площадь в последнем сне несет на себе отпечаток подлинного дарования.

К этому времени

улыбка Кэрол становилась то узкой, то широкой с такой частотой, что куда там дублинским улочкам. И поэтому ее едва не застало врасплох, когда Крестоманси вдруг сказал:

— И хотя вы сами в своих снах никогда не появляетесь, многие ваши персонажи кочуют из сна в сон — в разных обличьях, разумеется. Я насчитал примерно пять-шесть актеров на главных ролях.

Это было слишком близко к тому, о чем Кэрол не говорила даже мамочке. И едва ли такое приходило в голову газетчикам.

— Но таковы законы снов, — покачала головой Кэрол. — Я же всего лишь око…

— Да-да, это вы говорили репортерам «Гардиан», — подтвердил Крестоманси. — Если именно это они имели в виду под мудреным словом «Окка». Теперь я понимаю, что это, скорее всего, была опечатка.

Вид у него стал совсем отрешенный — к большому облегчению Кэрол, потому что Крестоманси, по всей видимости, не замечал, как она расстроена.

— А теперь, — продолжил он, — я полагаю, вам пора поспать, а я посмотрю, почему ваш сотый сон настолько не заладился, что вы решили его не видеть.

— Да нет же, все было как надо! — запротестовала Кэрол. — Просто сон не приснился…

— Это вы так говорите, — отмахнулся Крестоманси. — Закройте глаза. Вы можете вздремнуть, если вам хочется.

— Но как же… Как же так — спать прямо посреди визита? — поразилась Кэрол. — И… и еще дети в бассейне ужасно шумят!

Крестоманси небрежно коснулся пальцами плиток, и Кэрол увидела, как он поднимает руку, словно бы тянет что-то снизу вверх. На террасе стало тихо. Кэрол видела, как внизу плещутся дети, рты у них открывались и закрывались, но до ее ушей не долетало ни звука.

— Ну что, кончились у вас предлоги? — поинтересовался Крестоманси.

— Никакие это не предлоги! А как вы собираетесь определить, снится мне сон или нет, без грезографа с катушкой и мага-сонника, который прочел бы запись? — ехидно спросила Кэрол.

— Ах, осмелюсь предположить, что прекрасно обойдусь и без них, — заметил Крестоманси.

Он сказал это мягко, даже сонно, но Кэрол вдруг вспомнила, что он — самый главный чародей на свете и вообще персона куда важнее ее самой.

Она поняла, что Крестоманси думает, будто у него хватит могущества справиться со всем самостоятельно. Ну и пусть. Уж она над ним посмеется. Кэрол пристроила голубой зонтик так, чтобы он чуточку прикрывал ее от солнца, и откинулась в шезлонге, прекрасно зная, что ничегошеньки не выйдет…

…и оказалась на рыночной площади, как раз там, где кончился ее девяносто девятый сон. Перед ней была большая грязная лужайка, покрытая всякими бумажками и прочим мусором. Вдали, за хлопающими на ветру матерчатыми тентами, виднелось чертово колесо, полуразобранные прилавки и какая-то высокая штуковина — наверное, остатки качелей. Чувство было такое, будто место это давно заброшено.

— Ну вот еще! — возмутилась Кэрол. — Так ничего и не прибрали! О чем только думают Пол и Марта?!