Вик Разрушитель 4
Шрифт:
— Обиды всегда найдутся, — хмыкнул Ломакин. — Кто-то увел у соседа оленей, кто-то на чужой земле охоту устроил. Случаются и убийства. Твой отец выступает гарантом и мировым судьей между русскими и якутами, по сути, между подданными своей земли. А якутская земля — это его территория, где купленная, где приобретенная союзными договорами с семнадцатого века.
— Понятно, — общая картина мироздания, в корне отличающаяся от той, что я видел в Москве, начинала прорисовываться более отчетливо.
— Позволь, княжич, добавить, — присоединился Архипов. — Самая большая проблема, существующая испокон веков, это претензия Великого князя, а сейчас — императора, к независимым родам,
Что ж, о нечто подобном я размышлял. Не верю, что отец вдруг резко воспылал любовью к младшему сыну. У него было желание оторвать меня от императорского рода и его союзников вроде Булгаковых. Сам по себе я ничего интересного не представляю, к сожалению. Наиболее приемлемый вариант: основать младший род, нижнюю ветвь Мамоновых. Буду князем Волховским. Чем плохо? Если подумать — то почти ничем. Финансово меня не бросят, помогут, но всю жизнь будут присматривать, чтобы я не качнулся в сторону Мстиславских. А у них есть очень серьезный аргумент — Великая княжна Лидия. Не спросят нас обоих и женят друг на друге…
Голова заболела от этих мыслей. Наскоро доев вкусный обед, я запил его холодным бруснично-смородиновым соком и отпросился поспать. Лететь еще долго, а смотреть в иллюминатор на укрытую снегом землю как-то не хочется.
Скинул ботинки и завалился на отцовскую кровать. В телефоне полистал старые страницы, загруженные еще в аэропорту. Увы, здесь я никак не мог подключиться к Сетям. У меня возникло подозрение, что в самолете включена «глушилка». Но для чего — непонятно. Прочитал сообщение от Анжелики. Она писала, что нашла людей, которые могут оборудовать студию звукозаписи. С ними необходимо встретиться, как только я вернусь в Москву. Парни с радостью согласились поработать на меня, однако необходимо встретиться с ними и уже окончательно решать этот вопрос.
Задумался о финансовых вливаниях. С частью денег придется расстаться, но хотелось рискнуть, чтобы понять, чего я стою, могу ли продвигать проекты, приносящие деньги. Если удастся, то в будущем этот аргумент можно выставить в качестве основного как признак самостоятельности.
Незаметно для себя под монотонный гул двигателей я впал в дремотное состояние, а потом и вовсе отключился от происходящего.
****
Ленск уже давно лежал в глубоких сугробах, но главные автомобильные артерии и тротуары хозяйственные службы города содержали в порядке, оперативно очищая их от снежных заносов. В этом году снег начал валить с середины сентября, и как будто издеваясь, словно по расписанию каждые десять дней хоть ненадолго, но густой крупой сыпал на крыши и мощеные брусчаткой улицы. А расслабляться градоначальнику никак не положено. Хозяин может неожиданно нагрянуть в Ленск, и ему не понравится, что сугробы лежат вдоль дорог или вообще замели тротуары. Против снега в этих краях бороться сложно и муторно, но приходилось поддерживать реноме столицы золотого края — Ленска. Как-никак здесь университет с множеством иностранцев, большой аэровокзал, речной порт (сейчас скованный во льдах), множество гостиниц. Каждый день то из Маньчжурии или Китая, Кореи или Японии, а то из североамериканских штатов прилетают туристы, деловые партнеры,
Метели сменялись безветренными и солнечными днями, а сильные холода с тщетностью пытались загнать по домам жителей города. Привыкшие к подобным вывертам погоды, ленчане только кряхтели, прячась под капюшонами оленьих шуб и поскрипывая торбосами по жесткому снежному покрову. Густой морозный туман поднимался над крышами и стоял по несколько дней, сжимая раскинувшийся вдоль закованной в ледяной панцирь реки Ленск в своих тисках.
Мы подлетали к аэропорту Ленска в середине дня, когда туманная изморозь стала слегка рассеиваться. То и дело самолет нырял в облака, пробивал их своей тушей и, наконец, стал закладывать вираж, чтобы выйти на посадочную глиссаду. Улыбчивая якутянка, которую звали Верой, попросила нас занять места в креслах и надеть ремни безопасности. Я давно обратил внимание, насколько безмятежность Ломакина контрастировала с его нервными движениями пальцев, как будто чародей пытался легкими движениями рисовать контуры магического конструкта. Неужели чего-то опасался?
Наконец, шасси коснулись бетонки, самолет слегка подпрыгнул на ее стыках, шустро пробежал, гася скорость — и остановился.
— Ну вот, прибыли, — сказал Архипов и с хрустом потянулся. Он до этого прикорнул на диванчике, а теперь деловито накинул дубленку, застегнулся на все пуговицы. — Княжич, в гардеробе висит теплая одежда, наденьте ее.
— А что с этим делать? — на всякий случай поинтересовался я, показав на куртку, в который вылетал из Москвы.
— Ее заберут, не переживайте. Парни потом завезут к Аксинье Федоровне, — успокоил меня Василий.
Удивительно, что верхняя одежда, предназначенная для меня, была по-современному красивой и удобной. Но сначала пришлось натянуть на себя термо-подштанники, как я в шутку обозвал тонкие трико, потом термо-футболку, а уж после этого флисовую рубашку, штаны с теплой подкладкой. Искренне не понимал, зачем превращать себя в капусту. Не пешком же до особняка матери пойдем. Явно повезут в теплой машине. Вон, в иллюминатор вижу, как к трапу подъехали три солидных по размеру внедорожника и черный представительский автомобиль. Отец прислал или даже сам приехал. Ну и зачем мне эти свитер, унты, куртка, шапка?
Увидев мое недовольное лицо, Архипов рассмеялся.
— Терпи, княжич. Здесь не московские морозные щипки. Сейчас выйдешь на пару минут наружу — сразу поймешь.
— Отец приехал? — я кивнул в сторону иллюминаторов.
— Да, ждет тебя, — Василий вытянул руку, поторапливая меня к выходу. — Прошу!
Я попрощался с девушками-стюардессами, которые сидели в своем закутке, потому что двери распахнули телохранители. Холодный воздух ворвался в салон, и я поспешил наружу. Держась за поручни трапа, осторожно спустился на землю и направился к модному «Аргусу». Золотистые литеры на черном капоте гляделись очень стильно. Захлопали двери, наружу выскочили крепкие парни в костюмах, наплевав на мороз. Один из них открыл заднюю дверь «Аргуса» и склонил голову, приглашая меня занять подобающее моему статусу место.
В салоне пахло терпким мужским парфюмом. Кряжистая фигура отца занимала чуть ли не половину дивана. Повернувшись ко мне, князь долго изучал меня, словно до этого никогда не видел. Наверное, искал изменения, произошедшие за несколько месяцев.
— Здравствуй, сын, с приездом! — он протянул широкую ладонь, в которую я вложил свою.
— Здравствуй, отец, — степенно ответил я. — Спасибо, что встретил.
— Думал, на такси домой поедешь? — развеселился Георгий Яковлевич. — Меня мать не поймет, если я до такого опущусь.