Вик Разрушитель 4
Шрифт:
— Никогда не слышал о таком Даре, — задумчиво произнес княжич Чарторыйский. — А бой, хоть и показался странным лично для меня, произвел впечатление. Неплохо, Андрей Георгиевич.
— Спасибо, — вежливо ответил я и прищурился от яркого солнца, когда мы вышли из тени корпуса. Все-таки в недостатках одаренности есть свои плюсы. И их нужно использовать максимально эффективно. Надеюсь, сегодня Куан будет рад за успех своего ученика, и не погонит в тренажерную комнату отрабатывать удары по макиваре.
— Кстати, Андрей Георгиевич, не забудьте про наш уговор, — лукаво посмотрела на меня Арина Голицына. — Ждем приглашения в «Лакомку».
2
Степан
Князь Долгоруков имел страсть к написанию картин на холсте. Рисовал он неплохо для человека, не имеющего должного художественного образования. Самоучкой был, проще говоря, но не подверженный снобизму и самолюбованию. Сергей Петрович всегда трезво оценивал свой труд и не любил, когда кто-то излишне эмоционально восторгался, называя новую «мазню» шедевром. Можно сказать, его картины являлись неким индикатором проверки человека, с которым он хотел познакомиться поближе. «Проще выявлять лизоблюдов», — без тени шутки говорил он.
Судя по тяжелой и гнетущей тишине за столом во время ужина, князь уже знал о плачевном поражении сына на дуэли, но почему-то ни единым словом не обмолвился о ней, заставляя Александра нервничать. Уж лучше бы заорал, ложку швырнул в него — все легче на душе стало бы.
Гроза надвигалась, и ее ощущали все.
Семейство Долгоруковых постаралось как можно быстрее разойтись по своим комнатам и делам. Только Аня — младшая сестра Александра — с храбрым видом осталась сидеть за столом, чтобы защитить брата от гнева отца. Она первой оказалась рядом после дуэли и крепко обняла Сашу, лежащего на кушетке в медицинском блоке. Целительница Афродита Ефимовна поворчала для острастки, что не видит повода для беспокойства, отлежится — и придет в норму. Однако разрешила девушке побыть рядом с незадачливым дуэлянтом несколько минут.
Княжич Александр испытывал обиду и горечь не из-за поражения, а из-за того факта, что любимая сестренка учится в одном классе с Мамоновым. Судьба словно пыталась проверить его на душевную прочность, на умение сдерживаться в любой ситуации, когда фортуна играет против. Но сейчас Долгорукова бесило, что этот… приблудыш, или (а вдруг так и есть на самом деле?) возможный бастард «золотого князя», как бы не уверяли общественность в несуразности такого исхода, будет каждый день смотреть на Аню и одним лишь своим видом напоминать об унижении, нанесенном им Александру.
Как он умудрился проиграть? Он, один из сильных бойцов-стихийников рода? Кому отец прочил серьезный пост в родовой иерархии? Человеку, умеющему создавать из элементалей Огня призрачных стихийных животных?
Он должен был победить в этой дуэли по многим причинам, а теперь с трепетом ожидает вердикта отца, демонстративно не замечающего сына, сидящего по левую руку в нескольких метрах от него.
Князь Долгоруков, чью внешность в полной мере перенял Александр, даже в пятьдесят пять своих лет оставался не по годам сухощавым, высоким, с всегда расправленными плечами и гордой осанкой, которой позавидовала бы
А еще он всегда проявлял жесткость по отношению к своим близким. Александр не помнил, чтобы отец хоть когда-то на людях поцеловал детей или маму. Возможно, матушку он и целовал, когда рядом никого не было, а вот его, старшего брата Леонида, сестер Марину и Аню Глава никогда не жаловал отцовской лаской. Разве что проводил ладонью по голове, приглаживая непокорные вихры детей, и это все, что княжич помнил.
Суровость воспитания не компенсировалась открытым проявлением чувств, но справедливости ради, отец никогда не наказывал детей поркой или иными глупыми запретами, коими грешат многие родители. Он поступал просто: отводил провинившегося на полигон, расположенный на краю усадьбы, и приказывал родовым магам гонять несчастного в хвост и гриву несколько часов для пользы дела. Князь не делал различия между своими детьми и племянниками. Через полигон прошли все, зато теперь молодая поросль Долгоруковых могла дать серьезный отпор в магическом противостоянии с ранговыми бойцами. Победить вряд ли, но удержаться несколько минут, пока прибудет помощь — вполне по силам.
И вот такой конфуз! И против кого? Против пацана, на полтора-два года младше, да еще с непонятной техникой боя!
— Папа…, — не выдержала Аня, медленно доедая пирожное, сознательно растягивая удовольствие, чтобы остаться рядом с братом, когда отец начнет метать гром и молнии. — Тебе нужно знать…
— Я уже знаю в достаточной мере, дочь, — князь поставил чашку с чаем на блюдце. — Ужин давно закончился, почему ты еще за столом? У тебя нет своих обязательств по дому? Уроки? Помощь матери? Кстати, еще не так темно, можно сбегать на полигон и пару часов отработать элементы защиты. Вместе с братом.
Александр вспыхнул от злости. Комок подкатился к горлу, захотелось крикнуть что-то обидное, что заставит размягчить каменное сердце отца. Да пусть даже накажет за такое непотребство, лишь бы не молчал, словно сына вообще не существует. Он сделал знак Ане, чтобы та не вздумала втягиваться в ненужную сейчас дискуссию. А то влетит по-настоящему.
— Через десять минут я жду тебя в кабинете, Александр, — старший Долгоруков промокнул салфеткой губы и кинул ее на край стола с легкой небрежностью. — У нас, оказывается, есть что обсудить. Не задерживайтесь за столом. Дайте горничным прибраться.
Он покинул столовую. Брат с сестрой переглянулись, Аня отчаянно кусала губы.
— Не переживай, — подмигнул Александр, вставая. — Самое страшное, что отец сделает, так это лишит некоторых семейных привилегий. Счет заблокирует, запретит по вечерам по клубам разъезжать… Как еще можно мне досадить?
— Папе уже давно не нравится твой образ жизни вне дома, — внезапно сказала сестра, как бы с осуждением. — Он извещен в достаточной мере, что ты вытворяешь в Москве. И твой дружок Корецкий тоже рискует получить санкции. Сашка, берегись. Отец очень зол или расстроен, даже не скажу сразу, что для тебя лучше. Поэтому молчи, когда он будет орать и топать ногами. Глаза вниз, и полное раскаяние.