Вик Разрушитель 6
Шрифт:
— Нет, они вернутся вместе со всей делегацией, чтобы не возникло никаких подозрений. Не переживай, охрану УПД усилим. А тебя эвакуируем вместе с твоим азиатом-наставником сразу же, как сюда прибудет самолет. Скорее всего, и «арбалетчики» появятся. Вы свою задачу выполнили, можно и домой.
— Надо предупредить команду…
— С этой минуты ты никуда и шага не сделаешь, — предупредил цесаревич. — Твоих телохранителей предупредят после отлета. Обещаю, лично займусь этим. А теперь собирайся, поехали в Ка’Мочениго.
Дело не затянулось. Полицейский чиновник быстренько взял под
Немного ошеломленный столь непонятными и резкими событиями, я только в «Майбахе» пришел в себя и спросил, почему не освободили остальных ребят. Ведь все участники разгула давно выпущены на волю, а русских до сих пор маринуют в тесных камерах.
— Небольшое воспитательное мероприятие, чтобы жизнь медом не казалась, — нехотя ответил Мстиславский. — Только не говори, почему представители других делегаций со своих пылинки сдувают, чуть ли не сломя голову побежали вытаскивать из-за решетки паразитов, разваливших паб в щепки! Вы туда пришли нажраться и побуянить, а хозяину теперь придется все это восстанавливать, теряя деньги, репутацию и клиентов. Так не делается. Понимаю, молодость, кураж, силушку охота показать… Но не таким способом, Андрей Георгиевич. Надеюсь, выводы для себя сделаешь, и впредь будешь выбирать мероприятия, где таких ситуаций в корне не должно произойти.
— Даже на самой спокойной вечеринке случаются дуэли и драки, — заметил я, раздосадованный морализаторством цесаревича. — Это дело такое, как порох. Вспыхивает неожиданно. Для себя-то выводы я сделаю, а как насчет тех, кто вас сейчас не слышит?
— С теми разберемся позже, — непреклонно ответил Мстиславский. — Сколько вас там было? Человек десять? Ну вот, с каждым проведем индивидуальные беседы. Пока без родителей, с легким внушением. Глядишь, после этого людьми станут. Я серьезно, Андрей. Учитывая твой уникальный жизненный случай, нужно быть осторожнее с мирскими увеселениями.
Я чувствовал, что Юрий Иванович не договаривает, тяготясь присутствием дожа Мочениго. И хотя венецианец все время молчал и даже как бы подремывал, пока «Майбах» мягко шел по гладкому шоссе, я ощущал его интерес к разговору. Русский он, безусловно, знал, и поэтому цесаревич не хотел раскрывать некоторые детали моего жития-бытия. Кто знает, как он поступит, узнав, что я живу один, что меня ненавязчиво опекает императорская семья, и в чем причина такого «попустительства» со стороны родителей. Иногда создавалось впечатление, что Мстиславские и отец договорились провести некий эксперимент, в котором единственным подопытным был один ершистый и самоуверенный юноша. И главная цель которого, насколько меня хватит? Как далеко я смогу зайти, ощущая полную свободу в своих решениях и действиях?
Само собой, за мной присматривают такие фигуры, что поневоле ощущаешь гордость за свою уникальность: императорская семья,
— Господа, мы приехали, — дож нарушил повисшее в салоне молчание и опустил стекло вниз. — Для сеньора Мамонова приготовлена комната, где он может привести себя в порядок и отдохнуть.
— Я провожу его, — проявил заботу Юрий Иванович, продолжая сидеть в ожидании, когда лакеи откроют дверцы машины.
Он по-хозяйски провел меня по длинным коридорам, где каждый метр был отделан такой роскошью, что закрадывалась мысль о посещении какого-то европейского императорского дворца. По дороге Мстиславский продолжал наставлять:
— Твоего азиата я прикажу доставить сюда, не переживай. Сам никуда не выходи. Возле двери будет дежурить гвардеец, все свои желания передавай через него.
— Когда самолет?
— Насколько мне известно, прилетное время в три часа, — Юрий Иванович любезно распахнул дверь одной из комнат. — Здесь наша территория, люди дожа сюда нос не суют, но не расслабляйся.
— Спасибо, Ваше Высочество, — поблагодарил я Мстиславского. Как бы не относился я к нему, он в большей мере действовал конструктивно и немало помог.
— Отдыхай, — кивнул он и оставил меня одного.
Комната даже по меркам скромного дворянского особняка выглядела как Версаль, но я не стал, раскрыв рот, осматривать внутреннее убранство, а достал телефон с треснутым стеклом (все-таки повредил аппарат во вчерашней битве, что вызвало досаду), позвонил Куану.
Наставник откликнулся сразу же, но голос у него был нейтральный, и даже чересчур спокойный.
— Куан, мы сегодня вылетаем в Москву, — доложил я. — Его Высочество вытащил меня из кутузки, сейчас я нахожусь во дворце Мочениго, жду самолет.
— Да, я знаю. Твои приятели рассказали.
— Приятели? — я на миг задумался, пока не дошло, что он имел в виду «арбалетчиков». — Они сами в порядке?
— У них все нормально. Тоже сегодня улетают домой. Думаю, на одном и том же самолете.
— Куан, пока есть время, собирай наши вещи и жди посыльного. Цесаревич приказал доставить тебя ко мне.
— Понял, господин, — без эмоций отреагировал на изменение планов Куан. — Вещи уже собраны.
— Молодец. Тогда до встречи. Я сейчас позвоню Эду, дам инструкции.
Старший группы телохранителей, в отличие от Куана, едва не кипел от злости и неопределенности, кляня себя за то, что охраняет какое-то никчемное железо вместо своих прямых обязанностей. Про вчерашний разгуляй уже было известно, и поэтому он места себе не находил, не зная, как помочь мне.
— Не пыхти как самовар, Эд, — попросил я. — Со мной все в порядке, сам цесаревич помог. Слушай внимательно: я с Куаном сегодня возвращаюсь в Москву. Ты с ребятами и инженерами вернешься, как и запланировали, вместе с делегацией. Не переживай, охрану «скелетов» переложили на плечи гвардейцев. Тем не менее проследи перед погрузкой в самолет, чтобы ничего не пропало. И особо по Венеции не разгуливайте. За нашими УПД ведут охоту, и возможно, за инженерами.