Вика
Шрифт:
Я хотела отказаться, потому что от тортов толстеют, но не смогла, потому что очень люблю пирожные «Наполеон», а тут целый торт!
Мы пили чай, разговаривали и ели торт. Мишка тоже получил кусок, хотя и ему нельзя толстеть. Когда он доел торт и облизался, то сел рядом со мной и положил свою тяжёлую голову мне на колени, а я его гладила.
Юля посмотрела на нас, задумалась и сказала:
– Смотри, как он тебя полюбил. Он вообще-то и со своими не очень ласков. Даже со мной сдержан. Строгий пёс. Чем ты ему так понравилась? Видно, что-то есть в тебе, что привлекает зверей. И кошка твоя от тебя не отходит, и дворняжки к тебе сбегаются. И глупая Ирма,
Мне даже жарко стало, и руки задрожали. Я изо всех сил замотала головой и сунулась носом в чашку, чтобы не видно было, как я покраснела. А когда остыла, сказала Юле, что большое ей спасибо, торт был очень-очень вкусный, но мне пора домой делать уроки.
Юля проводила меня до дверей, поцеловала на прощание и шепнула на ухо, что мы никому ничего никогда про ключи и вообще ни про что не скажем и это будет нашей тайной.
Я её тоже обняла и ушла. Юля очень хорошая и умная.
Всё-таки я немножко боялась, что Юля расскажет кому-нибудь о моей тайне и ко мне станут приставать с расспросами и какими-нибудь просьбами. Но ничего такого не произошло, значит, Юля сдержала слово. Мы иногда встречались во дворе или на улице, она радовалась мне, а я ей. Если с ней был Михаил, то он подходил ко мне и передавал, что тоже рад меня видеть. Я обнимала его, а он лизал меня в лицо.
Однажды мы с мамой откуда-то возвращались, и во дворе нашего дома я вдруг услышала крик в моей голове. Я сразу поняла, что это Юлин Мишка, и тут же увидела его глазами искры из-за электроплиты на кухне и разгорающийся на стене огонь.
Я сразу закричала:
– Мама, пожар! В Юлиной квартире!
Мама побледнела, растерялась, схватилась за меня:
– Что с тобой, Викуля? Какой пожар? Какая Юля? Нет никакого пожара!
Но я кричала, что есть, и нужно вызвать пожарных, что горит квартира вон в том подъезде, пятый этаж, серая дверь.
Наконец мама дрожащим голосом сказала:
– Да, да, сейчас вызову, только не кричи, пожалуйста.
Она набрала номер и крикнула в трубку, что, возможно, горит квартира, продиктовала адрес и добавила, что будет ждать пожарную машину у подъезда.
Машина приехала очень быстро. Пожарные выскочили, побежали наверх, а мы стояли и ждали внизу.
Их главный строго спросил маму:
– Откуда вы знаете про пожар? Ведь нет никаких признаков задымления или огня…
Тут ему позвонили по его специальному телефону и что-то сообщили. Он покрутил головой и изумлённо сказал:
– Ну и ну! Действительно пожар. В кухне уже начал гореть кухонный стол. Ещё немного, и заполыхала бы вся квартира, а дома-то никого. Одна только большущая собака. Если бы не вы, квартира бы вся выгорела, а собака наверняка погибла. Спасибо вам. Как вы учуяли – ума не приложу. Может быть, сами и подожгли?
Тут мама на него так глянула, что он сразу забормотал:
– Да что вы, что вы, женщина, шучу! Да и не могли вы поджечь. Там короткое замыкание
Тут спустились пожарные, а с ними выскочил Мишка и бросился ко мне. Мы с ним обнялись, а потом он всю меня облизал.
Вокруг собралось много народу, потому что жильцы стали выбегать из своих квартир, когда во двор въехала пожарная машина, а потом ещё одна. Все спрашивали у пожарных, что случилось. Те их успокаивали: говорили, что ничего серьёзного не произошло, потому что их вовремя вызвала вон та дама с девочкой, а как она узнала, что начинается пожар, они не знают. А одна женщина, которая как раз проходила мимо нас с мамой, всем сообщила, что про пожар первой закричала её дочка, то есть я.
Пожарные собрались уезжать, а главный пожарный сказал маме:
– Большое вам спасибо. Идите домой спокойно. Соседи позвонили хозяйке квартиры и вызвали её. И собаку они к себе возьмут до её прихода.
Но Мишка привалился ко мне, и я поняла, что он не хочет от меня уходить. Я попросила маму взять его к нам, пока за ним не придёт Юля. Мама поглядела на меня и промолчала.
Когда мы вошли в нашу квартиру, Катя сразу взлетела на шкаф. Мишка огляделся, обнюхал всё, лёг в угол и закрыл глаза. Я понимала, что он настрадался, налила ему тёплого молока, но он к нему не притронулся.
Катя сначала смотрела на него со шкафа, потом спустилась и уселась рядом. Мишка открыл глаза, лизнул её и снова закрыл. Катя отошла от него, прыгнула ко мне на колени, и я ей всё-всё мысленно рассказала. И Катя ткнулась в меня своей пушистой головой. Это означало, что она одобряет мои поступки.
Мама всё это время говорила по телефону с бабушкой, а когда закончила, подсела ко мне на диван и спросила:
– Может быть, расскажешь, как ты узнала про пожар? Я давно вижу, что вы с Катей понимаете друг друга с полувзгляда, а тут ещё этот малознакомый пёс! Не мог же он телепатически передать, что в квартире пожар! А если мог, то почему именно тебе? Неужели из-за Кати у тебя развились такие способности? Ох, чувствовала я, не надо было брать её в дом… Ну, отвечай!
– Мама, я не знаю! Я вдруг услышала, что Мишка кричит, почувствовала, что ему очень страшно, и увидела огонь за плитой. Это ведь Юлин пёс. Помнишь, как он прогнал глупую Ирму, когда она на меня запрыгивала? Я поняла, что, если мы его не спасём, он погибнет и весь дом может сгореть… И не веди меня ни к каким врачам, пожалуйста. Они начнут меня лечить, и я, может быть, совсем свихнусь! Вот! Ой!
– Что-о?! – Мама вскочила на ноги, посмотрела на меня страшными глазами и вдруг обхватила меня и заплакала, да так, что слёзы закапали мне на голову. И я тоже заревела.
Катя сразу прибежала и уставилась на маму. Тогда мама быстро успокоилась, вытерла глаза и сказала:
– Ну вот, дожила. Кошка учит меня, как поступать с моей собственной дочерью. И самое неприятное, что она, скорее всего, права. Но папе я ведь должна всё рассказать, ты же и его ребёнок… Да, кстати, а мои и папины мысли ты тоже можешь читать?
– Нет, мамочка! – закричала я. – Только звериные. И Катя научила меня отгораживаться…
У мамы упали руки, и я почувствовала, что она вот-вот опять заплачет. Но тут в дверь позвонили. Это оказались Юля и её одноклассник, громадный Вова. Юля была бледная, а Вова держал её за руку и молчал.