Викинг. Бог возмездия
Шрифт:
– Если увидите этот свинячий член, скажите ему, что два его пальца у меня, если они ему еще нужны, – ухмыльнувшись, сказал Солмунд. – Третий я скормил своему псу.
– Постарайтесь не высовываться и не лезьте на рожон, – наставлял Улаф. – Если спросят, мы из Люсефьорда.
– Если только тот, кто спросит, сам не оттуда, – вмешался Гендил. – Тогда вы из Ставангера.
– И как мы узнаем, что тот, кто спрашивает, из Люсефьорда?
– Рассчитываясь за рабов, он будет ворчать, что серебро – это серебро, и попытается всучить продавцу скумбрию, – пояснил Локер,
– Держитесь в толпе, постарайтесь стать незаметными, – продолжал Улаф, потом приподнял одну бровь и взглянул на Свейна, которому и в снежной лавине было бы непросто спрятаться. – Кого бы вы ни увидели на помосте, ничего не предпринимайте.
Он посмотрел каждому в глаза, понимая, что им будет совсем не просто видеть жителей Скуденесхавна закованными в цепи на помосте для рабов. И еще труднее просто стоять и чесать задницы вместо того, чтобы прикончить тех, кто превратил их односельчан в живой товар.
К счастью, кроме Сигурда, только у Герта люди Рандвера угнали родственницу. Сигурд сурово на него посмотрел и сказал:
– Если твоя двоюродная сестра тут, мы постараемся ее освободить, Герт. – Он завязал волосы в хвост и добавил: – Но сделаем это с умом.
Герт кивнул, но Сигурд достаточно хорошо его знал, чтобы понять, что кивок вовсе не означал согласие или принятие. Некоторые овцы были умнее Герта, но все знали, что его полезно иметь на своей стороне во время схватки, а Сигурду сейчас, как никогда, требовались надежные бойцы.
– Может, тебе стоит остаться здесь, с Солмундом, дядя? – предложил Сигурд, потому что Улаф был совсем не похож на крестьянина, купца или ремесленника. Взглянув на его широкие плечи и грудь, любой понял бы, что этот человек зарабатывает себе на жизнь мечом. Даже слепец догадался бы, что он воин, – так же точно, как запах дыма скажет, что где-то рядом горит огонь.
– Ты не в своем уме, парень, если думаешь, что я позволю тебе ввязаться в драку с вонючками ярла Рандвера, а сам буду сидеть тут вместе с морским козлом и рассуждать о том, что вода мокрая. – Он ткнул пальцем в Солмунда, который в ответ проворчал что-то сердитое. – Твой отец ждет меня в чертогах Одина и снесет мне голову, если я допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Сигурд не стал спорить, когда Улаф решил пойти на компромисс и вытащил из своей жесткой бороды, заплетенной в косы, три серебряных кольца и два маленьких молота Тора. Впрочем, это ничего не изменило. Но Сигурд был готов рискнуть, хотя и понимал, что Улаф наверняка привлечет к себе внимание или кто-то его узнает, но иметь могучего воина рядом было почти так же хорошо, как аса за плечом.
Сигурд окинул себя взглядом, чтобы убедиться, что не упустил никакой детали, которая указала бы на то, что он сын ярла, и остался доволен своим видом. Он надел старую выношенную рубаху и грязные штаны, и спрятал амулет Одина, чтобы не бросался в глаза, потому что Один – бог ярлов. Молодой человек, которому еще предстояло сделать себе имя, скорее будет обращаться за помощью к Тору, Фрейе, Тюру
Меч в ножнах висел у него на бедре, и, хотя существовало достаточное количество более красивых клинков, меч – это меч, и, взглянув на него, кто-то начнет задаваться вопросом, как получилось, что он принадлежит такому молодому человеку. Но Серп Тролля уже убивал, превращая врагов в трупы, и Сигурд ни за что с ним не расстался бы.
– Постарайтесь остаться в живых, – попросил Солмунд, глядя им вслед, когда они, оставив его и «Выдру» за спиной, зашагали между деревьями. – Вы меня слышали? Один я не смогу привести эту лодку домой.
– Теперь я понимаю, почему твой отец не хотел, чтобы он управлял «Рейненом», – сказал Локер.
И, хотя он собирался пошутить, упоминание лучшего корабля отца, захваченного ублюдками Рандвера, стало еще одной искрой, напитавшей костер ярости, который тлел и мерцал у Сигурда в груди, и только кровь могла его потушить.
Но сначала он хотел найти Руну.
Миновав деревья, они начали подниматься на утес по заросшим лишайниками камням и вскоре оказались на вершине, над которой с громкими криками, в потоках пропитанного запахами моря и сосен воздуха летали чайки. Кто-то построил здесь пирамиду, смотрящую на фьорд, и Сигурду стало интересно, кто притащил сюда камни и аккуратно поставил их один на другой до высоты плеч. Может быть, ее возвела женщина в память о муже, уплывшем на запад и не вернувшемся домой…
– Мне кажется, я вижу Рагнхильду, которая стоит на берегу, ее лицо подобно грозовой туче, а глаза мечут молнии из-за того, что ты не позволил ей отправиться с нами в Авальдснес, чтобы отрезать конунгу Горму яйца, – сказал Свейн, стирая пот со лба и улыбаясь.
Они стояли в высокой траве и смотрели на Бокнафьорден, а по небу на запад, в Скуденесхавн, спешили черные тучи. Бойцы не видели родной пролив, но знали местность достаточно хорошо, чтобы представлять, где он находится, – на южной оконечности материка за островом Букн.
– Можешь потешаться, парень, но ты не так далек от истины, – сказал Улаф, ухмыльнувшись. – Я бы лучше встретился с волком Фенриром, имея в руке столовый нож, чем с разъяренной Рагнхильдой. – Он покачал головой. – Если б не малыш, она осталась бы в деревне и устроила уродам Рандвера теплый прием. – Потом взглянул на Сигурда. – Они говорят тебе что-то такое, о чем нам нужно знать? – спросил он, кивком показав на чаек, чьи крики ветер уносил на запад, и по тому, как он задал вопрос, было ясно, что его действительно интересует ответ.
Сигурд покачал головой, и Гендил сказал, что это хорошо – ведь все знают, что птицам нельзя доверять.
Они увидели мужчину и мальчика, гнавших овец, и еще одного крестьянина, который вел пять свиней на рынок, но большая часть жителей Реннесёя селилась вдоль берега и промышляла рыбной ловлей, потому что работать на земле было трудно из-за огромного количества холмов и впадин – совсем как на заднице какого-нибудь парня, как заявил Улаф, когда они, уставшие и вспотевшие, наконец увидели Вик.